— Смотрите! — воскликнула Юлия, указывая на изображение Афродиты.
— Вы с ней похожи, — заметил Марцелл.
И не соврал. Скульптор выбрал в натурщицы девушку с очень густыми черными волосами, да еще и с очами цвета нежных сумерек. Многие статуи были покрашены, и лишь некоторые, облупившиеся за долгие годы пренебрежительного к ним отношения, сияли безупречной мраморной белизной.
— Давай поищем твоего двойника, — обрадовалась Юлия и, подхватив Марцелла под руку, осмотрела с ним шесть или семь изваяний, прежде чем заявить, что ее суженый просто вылитый Аполлон. — Надо бы чаще сюда заходить. Греческие статуи мне по душе.
— Еще бы, — скривился Тиберий. — Сколько пищи для тщеславия!
— Что ж, тогда найдем и твою копию. Как насчет…
Она ткнула пальцем в уродливую горгону.
— Ты слишком добра, — засмеялся Марцелл.
Я тоже тихонько прыснула, и приемыш Цезаря наградил меня испепеляющим взглядом.
— Ты опускаешься в этой компании.
А на другом конце библиотеки Октавиан замер перед статуей бога Юпитера. На мраморном плече красовался гордый орел, его небесный символ. Цезарь задумался и погладил пальцем хищный клюв.
— Мы найдем его, — твердо пообещал нумидиец.
— Непременно. — Октавиан заглянул в черные птичьи глаза. — И распнем.
Вернувшись на виллу Октавии, мы с Александром прижались к стенке, чтобы подслушать, как хозяйка дома допрашивает Марцелла.
— Я желаю знать, где ты был сегодня, пока все остальные предавались послеобеденному сну.
— Гулял, — заверил он. И прибавил: — Вниз по холму и возле святилища Аполлона.
— Там, где нашли записку от Красного Орла?
— Мама, я просто прогуливался! — взмолился сын.
— Без охраны? Никому не сказав? — не отступала она. — Храмовый жрец рассказывал, что воззвание прибивал человек с волосами светлыми, точно солома. Много ли здесь найдется мужчин, подходящих под описание?
— Да хотя бы твой брат! — выпалил юноша. — И почти любой из рабов!
— И все они могут расхаживать возле храма при вилле Цезаря?
— Может, кто-то быстро прокрался, чтобы оставить послание. Или это сами рабочие, — возразил Марцелл. — Ты же не вообразила…
— Почему нет? Ты часто проводишь время с Галлией. Она красива. Ты мог ее пожалеть.
— Жалею, конечно. Однако предать родного дядю?
За стеной замолчали. Я собиралась что-то сказать, но Александр беззвучно прижал палец к губам. Мы еле расслышали мягкий ответ Октавии.
— Ты такой мечтатель. Горячая голова. Надеюсь, что не настолько горячая.
— Мама, клянусь, я не Красный Орел. Смотри, как написано…
— Галлия обучалась грамоте. Может быть, ты вообще повторяешь ее слова.
— Рискуя всем? Ты знаешь, что сделает Октавиан…
— Да, я прекрасно знаю, как он поступит, если узнает, что это ты. Пощады не жди.
— И не нужно. Я здесь ни при чем. Гулял — и только.
— Больше один не выйдешь, — глухо пригрозила она.
Дверь заскрипела, и мы отпрянули от стены.
Я посмотрела на брата.
— Думаешь, это и вправду Марцелл?
— Ты слышала. Для чего ему рисковать положением наследника? Если парню захочется поменять законы, он может спокойно дождаться, пока придет к власти.
Сев на кушетку, я подтянула к себе колени.
— Значит, Галлия?
— Вероятно. У нее немало причин для борьбы. Да и Октавия стала что-то подозревать…
На следующее утро я внимательнее присмотрелась к рабыне, пока та аккуратно раскладывала чистую тунику на моем ложе. Неужели вот эти самые руки подписывали мятежные воззвания? Александр, казалось, нарочно возился с тогой и сандалиями, мучаясь той же загадкой.
— Да что такое? — с досадой бросила Галлия. — Может, мне вас еще и одеть? Хозяйка, архитектор ждет!
— Просто Селена и Александр. Никаких «хозяев».
Я натянула диадему на лоб. Галлия нежно поправила мои локоны под жемчужной лентой и тихо сказала:
— Спасибо.
— Мы обе — царевны.
— Уже нет, — отвечала она и крепко сжала губы.
Я собралась возразить, но на пороге возникла Октавия, недовольно упершая руки в бока.
— Иду-иду.
Я поспешила достать свой альбом и проследовала за ней в атрий.
— Неужели Витрувий согласится быть моим наставником?
— Не знаю, — честно сказала она. — У него не бывает свободного времени, да и учеников до сих пор не водилось. Но ведь попытка не пытка.
