— Да, Цезарь, — тихо промолвил он.
— Хорошо. Тогда скажи-ка мне, что это за тип судна?
Последовало неловкое молчание. Представив себе, как неуютно чувствует себя Марцелл перед Цезарем, я не сдержалась, прижалась к окну и шепнула:
— Таламега!
— Селена! — одними губами прошипел Александр.
Однако Марцелл успел меня услышать.
— Думаю, это и есть таламега царицы, — ответил он.
Под ногами Октавиана хрустнул гравий.
— Вот увидишь, Агриппа, однажды он еще поравняется с тобой. Этот юноша превратится в титана — не только в Сенате, но и на поле битвы.
Неизвестно, что было написано на лице Агриппы, но Марцелл вернулся в повозку с ужасно довольным видом.
— Даже не знаю, как тебя благодарить, Селена, — обронил он, усаживаясь напротив меня рядом с Александром. — Если бы не ты, пришлось бы мне зубрить названия кораблей всю дорогу до Рима.
— Он у вас такой строгий?
— Дядя только и делает, что пишет письма и готовит речи для выступлений в Сенате. Не будь жены, он бы вообще не покидал Малых Сиракуз.
Брат недоуменно наморщил лоб.
— Октавиан прозвал так свой рабочий кабинет в честь жившего в Сиракузах знаменитого математика Архимеда.
— Он же не знает по-гречески! — возмутилась я.
Александр сердито сверкнул на меня глазами, однако Марцелл рассмеялся.
— Верно. Но с моим дядей вечно так — сплошной театр. Сами увидите.
Где-то впереди раздавались оживленные голоса. Послышался громкий вскрик, и под свист бичей длинная процессия тронулась в путь. Украдкой поглядывая на нашего спутника, я решила, что он постарше нас с Александром на два-три года, не более того. Казалось бы, незамысловатая белая тога на самом деле была сшита из великолепной ткани, какой я ни разу не видела даже на Цезаре. Поймав мой взгляд, молодой человек улыбнулся.
— Так ты — дочь Марка Антония, Селена, — заметил он. — Странно. Ни Тония, ни Антония на тебя совсем не похожи.
— Это дети нашего папы, которых родила Октавия, сестра Цезаря?
— Да, моя мама, — кивнул Марцелл.
Александр подался вперед.
— Выходит, ты наш брат?
— Нет. Я сын Октавии от Марцелла Старшего. Знаю, все так запутано. Первое время вас многое будет смущать в мамином доме.
— Мы будем жить у Октавии? — вмешалась я.
— Ну конечно, с нами.
Заметив, как мы с Александром переглянулись, Марцелл покачал головой.
— Знаю, о чем вы подумали. Отец оставил мою мать ради вашей. Можете не тревожиться. Маме нравятся дети. Вот Ливия, та наверняка вас невзлюбит.
— Супруга Цезаря? — уточнил брат.
— Да. Ей вообще никто на свете не нужен, кроме собственных сыновей — Тиберия и Друза.
— Мы думали, у Цезаря только дочь, — растерялась я.
— Да, Юлия, от первой жены. После развода с ней он женился на Ливии, в то время уже беременной вторым ребенком.
Я резко втянула воздух, и молодой человек усмехнулся.
— Скандал был неимоверный, зато теперь у дяди есть двое приемных сыновей.
— Будущих наследников? — уточнил брат, силясь понять, на кого нам в первую очередь нужно произвести впечатление.
Марцелл смущенно поерзал.
— Вообще-то он больше расположен ко мне. Лет через десять надеется сделать меня сенатором.
— Это вроде царевича?
— Да нет же! — воскликнул он так, словно я ляпнула что-то очень забавное. — Разве отец не рассказывал вам о Сенате?
— Мама ему запрещала. По-моему, ее мало интересовали вопросы римской политики, — вставил Александр.
Марцелл устроился поудобнее на мягком сиденье.
— Ну что же, Сенат — это группа людей, представляющих наиболее могущественные кланы в Римской империи…
Увидев, как я наморщила лоб, он пояснил:
— Ну, Юлиев или Клавдиев, например, или Антониев — клан вашего отца. Все они непременно должны быть квесторами, но существуют разные виды сенаторов: квесторы, эдилы, преторы, консулы. Консулы, разумеется, главнее.
Я кивнула, изобразив полное понимание.
— И чем они все занимаются?
— Собираются в специальном здании. Спорят о политике. Решают вопросы налогов или бесплатной раздачи зерна. Дядя прикидывается одним из них; его постоянно избирают то консулом, то трибуном, то цензором. Неважно кем. Лишь бы спектакль продолжался и можно было писать новые речи.
После этого Марцелл принялся беззаботно болтать о том, что любопытного мы увидим в Риме, начиная от храма Венеры Родительницы и заканчивая форумом Юлия Цезаря. Его рассказов хватило на целых семь дней поездки на колеснице по тряским дорогам. Ночами, которые мы проводили в просторных виллах приятелей Октавиана, мне снился Рим. Все время хотелось представить, насколько же он превосходит размерами Александрию. Когда впереди кто-то крикнул, что видит городские стены, я отвела рукой занавеску и ахнула. Брат наклонился к окну рядом со мной, и мы оба отпрянули.
