— Гай, Ливий, смотрите!
Вслед за солдатами мы подошли к двери.
На ней, приколотое такой же стрелой, что сразила быка, висело воззвание о дурном обращении со слугами на Авентине. В самом низу папируса Красный Орел торопливым почерком приписал:
До тех пор, покуда рабы и вольноотпущенники принуждены ютиться в постройках с хлипкими стенами из кирпича, скрепленного скорее водой, нежели известью, новых смертей не избежать, и все они будут на совести Цезаря.
Послышался удивленный ропот: люди вокруг начали понимать, кем был лучник. Стражники Октавиана бросились в здание вверх по лестнице.
Юлия снова вцепилась мне в руку.
— Думаешь, он еще там?
— Нет, — ответила наша провожатая. — Давно уже скрылся, наверное.
— Но что ему было здесь делать? — спросила я.
— Многие люди живут сразу в нескольких домах, — пояснила Галлия. — Возможно, это его третья или четвертая квартира.
Вернувшись, охранники принесли пару чернильниц и пять папирусов с тем же текстом, что и на двери. Старейший из солдат представился Ливием. У него были коротко стриженные седые волосы и жесткие, словно вырубленные из камня черты лица. Охранник пристально посмотрел на Юлию, потом на меня.
— Вы разглядели того, кто стрелял в быка?
Дочь Цезаря немного подумала.
— Там… там был мужчина.
— И как он выглядел?
— Не могу сказать.
Ливий впился в меня глазами.
— Тоже не могу, — поспешно сказала я. — Нам угрожал разъяренный бык!
— А что говорит хозяин дома? — вмешалась Галлия.
— Что ни разу не видел этого постояльца.
— Кто-то должен был платить за жилье! — воскликнула я.
Солдат ответил кривой улыбкой.
— Он сказал, деньги попросту появлялись вовремя; к тому же здесь, на Бычьем форуме, не задают лишних вопросов.
— Это верно, — поддакнула наша провожатая.
— Может, и так, — возразил мужчина, — да только невидимок не существует. Кто-то встречался с ним хотя бы на лестнице. Когда Цезарь об этом узнает, — пригрозил он, скомкав папирус, — то пришлет людей, которых не занимают пустые отговорки.
На обратном пути к Палатину Юлия прошептала:
— Марцелл с Александром нам никогда не поверят! Говорила я им: идите с нами, так нет же, отправились в цирк!
С появлением воззвания ее страх уступил место восторгу, не омраченному даже тем, что мы не успели сделать покупки.
— Завтра вернемся, — радостно щебетала она, — и покажем им ту самую стену, возле которой чуть не погибли!
— Думаю, жертв было более чем достаточно, — с упреком ответила я.
— И могло бы быть на две больше!
Когда мы вернулись на виллу Октавиана, Юлия всем и каждому прожужжала уши о том, как мы чуть не лишились жизни. За ужином в триклинии она повторила историю от начала до конца.
— Но тут появился Красный Орел и спас нас! — выдохнула она.
Октавиан медленно опустил свиток, на котором писал.
— Что такое?
Беспокойно взглянув на меня, она повернулась к отцу.
— Да-да. Он застрелил быка, когда тот уже мчался на нас. Разве преторианцы не рассказали?
Я заметила, как Ливия от ярости переменилась в лице, но Цезарь остался на удивление хладнокровен.
— А с чего вы взяли, что это был мятежник? — спросил он бесстрастным голосом.
— Да ведь воззвание прикрепили такой же стрелой…
— Молчи! — вне себя прошипел Марцелл.
Октавиан торопливо поднялся с места (видимо, преторианцы сообщили только про обнаруженное жилище Красного Орла, ни словом не упомянув о том, что он сделал для меня с Юлией), пересел к дочери и ласково обнял ее за плечи.
— Значит, это он вас спас?
— От верной смерти, — сказала она. — Правда, Селена?
Я кивнула.
— А ты хорошо его разглядела?
Александр и Марцелл затаили дыхание.
— Я… я не знаю.
— Это очень важно, — вкрадчиво продолжал Цезарь. — Попробуй вспомнить.
Девушка наморщила лоб.
— Да. Кое-что помню. У него сильные руки, а волосы точно лен.
Октавиан встал с места.
— Спасибо, — обронил он. — Завтра купи себе любой шелк, какой пожелаешь.
Юлия улыбнулась, явно гордясь собой.
Вечером у себя в комнате я дала волю злости.
— Дура! Что на нее нашло?
Брат опустился на противоположную кушетку и покачал головой.
— Теперь его жизнь в опасности! — воскликнула я.
— А ведь это может быть человек, к которому она привязана. — Александр подался вперед и понизил голос: — Сегодня Марцелла не было в цирке.
