– Донья Лусия Ромеро? – спросил один из близнецов с изысканной вежливостью.
Меня бросило в пот.
– Нет, – ответила я. – Она живет на четвертом этаже. Поднимитесь и посмотрите, дома ли она.
– Сеньора Ромеро, – сказал он невозмутимо и показал свое удостоверение. – Мы из судебной полиции. Вам придется проехать с нами. За вами нас послала судья Мартина.
– Судья? Зачем?
– Это нам неизвестно. Мы знаем только, что должны привезти вас к ней.
– Но это… Это незаконно, неконституционно, это похищение!
Адриан сделал шаг вперед, второй близнец мягко уперся рукой ему в грудь. Он был вдвое выше и крепче Адриана.
– Пожалуйста, сеньора, не надо преувеличивать и драматизировать.
Замечательные формулировки, подумала я почему-то; как уместен здесь глагол «драматизировать». Видимо, за последнее время бандиты повысили свой культурный уровень.
– Единственное, чего мы хотим, это отвезти вас к судье, чтобы вы немного побеседовали. Вот и все.
Побеседовать с судьей. Я вообще не очень жалую судей. Эти господа, а также дамы, прошедшие конкурс, которые годами жили в полном затворничестве и грызли, как мыши, своды законов, внезапно, не имея никакого жизненного опыта, не достигнув личностной зрелости, становятся чуть ли не богами и начинают повелевать судьбами других людей. К тому же до всей этой печальной истории с похищением у меня был единственный и бредовый случай общения с судьями и судами, который сильно подорвал мое доверие к правосудию. Однажды у меня украли сумку вместе с документами, я подала заявление и получила новые документы, как всегда и бывает в таких случаях. Но четыре года спустя мне вдруг начали приходить повестки из суда. Кто-то зарегистрировал машину «форд-фиеста» на мое имя, и этот человек с достойным удивления упорством постоянно врезался во что-нибудь – в другой автомобиль, в витрину, в припаркованный велосипед, от которого остались рожки да ножки. Ко всему прочему, форд не был застрахован, отсюда и суды: ущерб надлежало возмещать мне, потому что по закону владелицей машины была я. Мне удалось узнать, где была приобретена эта машина, и я отправилась в контору к дилеру.
– Конечно, я помню эту «фиесту». Вы сами ее и покупали четыре года назад, с вами был муж, иранец, – сказал мне он.
Ни к чему не привели все мои клятвы, что автомобиль не мой, потому что в официальных документах значилось мое имя. Мне приходилось являться на все судебные разбирательства и долго оплачивать ущерб, пока наконец повестки не перестали присылать. Возможно, этот тип вернулся в Иран, или умер от рака печени, чего я ему страстно желала каждую ночь в течение полутора лет, или, что более вероятно, сменил машину и документы. После такого урока я убедилась, что Фемида не только слепа, но и тупа. С такой безрадостной предысторией мне вовсе не хотелось сломя голову нестись к какой-то судье по первому ее зову.
А не доверять этой судье я имела все основания. Ведь наша первая беседа проходила в присутствии инспектора Гарсии. Что, черт возьми, делал на этой встрече Гарсия, молчаливый и невозмутимый? Уже тогда я удивилась, почему в ее кабинете сидит полицейский, а теперь эта история и вовсе казалась мне зловещей: а вдруг они в сговоре? Был и худший вариант: а что, если эти разряженные и младенчески невинные на вид верзилы врут и их послал сам инспектор Гарсия? Или террористы из «Оргульо обреро»? Или тот рыжий бандит, который уже угрожал нам с Адрианом?
– А откуда мне знать, что вы – те, за кого себя выдаете? Откуда мне знать, что вы отвезете меня к судье?
– Вы видели наши удостоверения.
– Тоже мне гарантия. Почему бы им не быть поддельными? А может, они и настоящие, а вот намерения ваши совсем иные, чем вы говорите?
Верзила, который говорил со мной, вздохнул.
– Значит, вам остается только поверить нам.
Так я и сделала – поверила. Интуиция – это импульс, электрический разряд, который пробегает по волокнам нейронов, неся с собой запороговую информацию, детали столь незначительные, что человек не отдает себе в них отчета. У меня всегда была отличная интуиция, и всегда получалось хорошо, когда я поступала по первому побуждению. Сейчас интуиция говорила мне, что от этих парней не исходит угрозы и будет только хуже, если я начну с ними спорить. Я положила руку на плечо Феликса и слегка сжала его, успокаивая старика.
