— Просто игра воображения, дорогая, — успокоил я ее. — Каждый из этих бывших монастырей считает делом чести обзавестись собственным монахом-призраком. Впрочем, даже если он в самом деле существует, наверняка при жизни был изрядным выпивохой, да и после смерти остался тем же рубахой-парнем…
В довершение ко всем нашим треволнениям, осенняя погода в Англии, как всегда, не радовала. Весь день собиралась гроза, с запада медленно надвигались черные тучи. Раскаты грома были слышны уже с утра. Наконец она разразилась двумя короткими, но очень сильными ливнями, и сейчас, хотя мрачные скопления облаков еще виднелись вдали, небо над нами было безоблачным.
Мы прогуливались по саду, наслаждаясь свежим послегрозовым воздухом. Деревья шелестели, сбрасывая с листьев последние капли, но дорожка уже высохла. Я не очень беспокоился по поводу Райминых тревог: они были естественны, учитывая испытания, через которые ей пришлось пройти недавно. Когда сэр Лайонел предложил нам покинуть Лондон и отдохнуть в его норфолкском поместье, никто не приветствовал эту идею так горячо, как я. Несмотря на отчаянные усилия инспектора Уэйла и его помощников, все следы мадам Ингомар и еще более опасного исчадия ада, ее отца, будто растворились в воздухе.
Найланд Смит был уверен, что сэр Лайонел, выполнив отведенную ему роль в планах Фа Ло Ше, может не опасаться дальнейшего внимания с ее стороны, и мы, расположившись в Холдском аббатстве, много лет назад купленном Бартоном и превращенном в поместье, беззаботно предались невинным забавам сельской жизни.
— Странная вещь, — продолжала меж тем Райма, и я внезапно насторожился, услышав в ее голосе ноты глубокой озабоченности, — с тех пор, как к нам присоединился мистер Смит, я чувствую себя не в большей, а в меньшей безопасности!
— Любопытно, — пробормотал я. — Как ни странно, у меня точно такое же ощущение.
— Я допускаю, что после последних событий слишком легко ударяюсь в панику, — призналась Райма. — Но ты обратил внимание на это семейство цыган, что расположилось чуть ниже большого поля?
— Да, дорогая. Я проходил сегодня мимо и видел подростка; он мне показался очень красивым, хотя я был довольно далеко, и какую-то ужасную старуху, похожую на ведьму. Они тебя беспокоят?
Райма нервно рассмеялась.
— Не то чтобы беспокоили… Подростка я не видела, но встретила женщину и мужчину, и, знаешь, у меня от их вида мурашки по спине поползли… — Она оборвала фразу и, прислушавшись к чему-то, испуганно прошептала: — О, Шан! Что это?
Низкий, мурлыкающий звук достиг моих ушей. Странный и продолжительный… Я застыл в недоумении, чувствуя, как пальцы Раймы все сильнее сжимают мои. Потом до меня дошло. Не разбирая дороги, я подтащил Райму к зарешеченному окну крытой галереи, соединяющей основное здание с комнатами слуг.
— Сейчас ты поймешь, дорогая, — прошептал я.
Яркий лунный свет озарял помещение; на полу, свернувшись клубком, лежало грациозное, похожее на кошку создание и, подняв маленькую усатую головку, внимательно наблюдало за нами; его золотистая, с черными пятнами шкура блестела в сумерках. То был индийский гепард сэра Лайонела, хотя и прирученный, но временами опасно раздраженный. Зоология всегда занимала прочное место в сердце моего шефа.
— О, слава Богу! — воскликнула Райма, глядя в красивые хищные глаза. — Мне бы следовало и самой догадаться! Но я никогда раньше не слышала, как он мурлычет.
— Очевидно, пребывает в хорошем настроении, — улыбнулся я.
Зверь с дружелюбным, как мне показалось, ворчанием встал, зевнул, демонстрируя ленивую кошачью грацию, снова заворчал и, будто в припадке внезапной слабости, утомленно свалился на пол. Мне это показалось неплохой пародией на пьяного забулдыгу. Позже выяснилось, что мысль моя оказалось куда более точной, нежели я мог предположить.
Мы обогнули западное крыло здания и через стеклянные двери вошли в библиотеку. Присутствие сэра Лайонела успело заметно изменить атмосферу этого помещения. Просторная комната со стенами, обитыми дубовыми панелями и с мощно выступающими потолочными балками, была забита бесчисленными восточными реликвиями и диковинами, совершенно не гармонирующими со строгим интерьером бывшей монастырской трапезной. Особенно нелепо, на мой взгляд, здесь выглядел величественный китайский лакированный шкаф добрых шести футов в высоту, мирно соседствующий со строгой колонной винтовой лестницы.
