— Сделаю, товарищ генерал!
Этим же вечером Николай присел в холле к столику с телефоном. Дежурный охранник покосился, но не запретил. Аппарат, можно сказать, общественный, единственный в особняке, которыми разрешено пользоваться. А парень — свой, уже прописанный и зарегистрированный.
Один звонок, второй, третий. Квартира не отвечала. Ничего страшного, уговаривал Николай сам себя, мать пошла к подруге, в магазин, просто прогуляться по свежему воздуху. Она любит прогулки. Тем более, по заросшим тропкам бывшего колхозного яблоневого сада. Одичавшего, рождающего маленькие кислые дички.
В десять вечера снова набрал знакомый номер. И опять гудки падали в пустоту, как капли воды из испорченного крана.
Все об»яснимо, все понятно. Обычная ночная смена. Мать любит работать по ночам, когда в лаборатории никого нет, можно поразмышлять о несложившейся своей судьбе. Муж бросил, ребенок превратился в преступника — ни семьи, ни налаженного быта.
Окончательно обнищавший научно-исследовательский институт все ещё подавал признаки жизни. Будто безнадежно больной, приговоренный к смерти человек цепляется за любую, призрачную возможность выздороветь. Появляются на свет Божий приборы-уродцы, склепанные из отходов металла. Водружаются на испытательный стенд, выдают нужные параметры. У заказчика внезапно «сгорают».
Сидит сейчас мать, снимает показания, попивает любимый ею кофе. Домой появится не раньше двенадцати следуюшего дня. И сразу, не завтракая, — в неразобранную постель.
В десять утра, по обыкновению не постучав, в комнату влетела Вавочка. На этот раз в цветастом халатике, с полуоголенной грудью.
— Матери позвонил, младенчик, или забыл?
«Младенчик» стало третьим именем парня. Первое, присвоенное родителями — Николай, вторым наградил хозяин — Шавка. Родимцев не возмущался, не отстаивал свои права — смирился. Пусть кличут, как им хочется, зато он — в безопасности и при деньгах.
— Квартира не отвечает. Наверное, мать работала в ночную, скоро образуется.
— Она толстая или худая? По росту — высокая или маленькая?
Все понятно без перевода — приготовлен подарок. Платье или костюм от щедрот хозяйки сына. Извлеченное из забитой вещами костюмерной.
— Почти такая же, как ты. Только грудь побольше… Ну, и вообще…
Обсуждать физические достоинства или недостатки матери как-то неудобно. Николай про себя поежился, но внешне — послушный и верный слуга, не имеющий другого мнения, кроме мнения своих хозяев.
Повертевшись возле зеркала, демонстративно огладив ладошками груди и живот, кокетка развернула принесенный сверток. Вопросительно поглядела на слугу. Нравится или отправить назад в костюмерную?
Вот это придумала! Коротенькое, сверкающее блестками, платьице. В комплекте — великолепная брошь с бриллиантами. Лакировки.
— С ума сошла! — не выдержал Николай. — Крыша поехала? Сама подумай, матери — за пятьдесят, разве она наденет этот наряд?
— Женщина в любом возрасте — женщина, — привычным менторским тоном выдала очереднную цитату девушка. — А мужики, тоже в любом возрасте — ничего не понимающие вонючие козлы… Скушал? Приятного аппетита!…
— Но — возраст…
— Подумаешь, возраст! Послушаешь тебя — нарядится Ольга Вадимовна в байковый халатик и разношенные тапочки… Фи!
Небрежно свернула платье, засунула в него лакировки. Походила по комнате.
— Ладно, так и быть, подберу что-нибудь другое… Пока не дозвонишься — никуда не поедем. Договоришься с мамочкой — сразу ко мне…
Когда в двенадцать тедефон снова не ответил, Родимцев заволновался. Все причины, надуманные и реальные, исчерпаны. С матерью что-то произошло. Заболела и попала в больницу? Сбила машина?
А может быть заночевала на даче подруги?
Торопливо, сбиваясь, Николай набрал номер телефона Егоровой. Несмотря на разницу в возрасте и в семейном положении — женщина моложе, замужем за богатым коммерсантом — подруги поддерживали постоянные контакты.
— Надежда Викторовна?
— Да… Можешь не представляться — узнала. Какое несчастье, Коленька, какое горе! — неожиданно запричитала Егорова.
— Что случилось? — с трудом удерживаясь от более резких выражений, заорал в полный голос Родимцев.
