Стоило Сене переступить порог пещеры, как обоняние его было атаковано сразу несколькими малоприятными запахами. Запахом сырого мяса и не шибко свежей рыбы, запахом гари, грязного пота, старых шкур. А еще характерные ароматы, с которыми можно столкнуться, например, в общественных туалетах.
Густые то были запахи - хоть топор вешай. Сеня даже отшатнулся невольно, даже захотел в первые мгновения валить прочь из этого малоприятного места. Но два довода остановили его.
Во-первых, принимая гостеприимство хелема, Сеня точно решал проблему поиска жилища, в котором он бы мог пережить хотя бы ближайшую зиму. А значит, в немалой степени, и саму проблему выживания.
Во-вторых, даже если бы Сене удалось отыскать пещеру для себя одного - едва ли к концу года сам он остался бы чистеньким, цивилизованным и никаких неприятных запахов не источающим. Душа тут нет, смены одежды не предвидится тоже, даже бриться нечем. То есть, бритву-то в дорогу Сеня с собой взял, но что в ней толку, если нет электричества?
В общем, не в том был Сеня положении, чтобы по-барски брезгливо морщить носик.
Огонь в очаге отбрасывал на стены и свод пещеры тусклые багровые ответы. На их фоне дергались исполинские искаженные тени людей, навевая Сене ассоциации с преисподней. Запах, как уже говорилось, был под стать, даже без пресловутой серы. Но Сеня постарался отвлечься от грустных мыслей, а сосредоточиться на вопросах насущных. Конкретно - поисках мало-мальски свободного места, где можно было бы приткнуться.
Здешние обитатели посматривали на дылду-гостя кто с опаской, кто с недоумением. И уж во всяком не горели желанием общаться. Но только не Хубар, бывший здесь кем-то вроде шамана или старейшины.
Вопреки Сениному ожиданию, он не выглядел немощным старцем с подслеповатым взглядом и шаркающей походкой. Как видно, права на жизнь немощные старцы в первобытном племени не имели в принципе. Что до Хубара, то оказался тот невысоким жилистым мужчиной с небольшой клочковатой бородой и строгим морщинистым лицом. Последнее еще ассоциировалось у Сени с вяленой рыбой, а желудок снова напомнил о себе и своей затянувшейся пустоте.
Оценить возраст Хубара было затруднительно. Где-то от тридцати до шестидесяти, про себя заключил Сеня. Потому что из его знакомых иные уже к тридцати годам обзаводились морщинами из-за нелюбимой работы, семейных проблем, заядлого курения и склонности к пьянству. Но в то же время знал Сеня и таких, кто даже к пенсии выглядел прилично, оставаясь бодрым, крепким и подтянутым. Как тот же Хубар.
Не иначе, шаману хелема сразу же доложили о прибытии Сени... ах, пардон, Сейно-Мава. И Хубар поспешил навстречу с почтенным гостем. Чтобы сразу же, без расшаркиваний и присловий задать самый важный для него вопрос.
Хубар спросил - и уставился на Сеню испытующе, с недоверчивым взглядом. А Сеня ответил:
-Да, я действительно Сейно-Мава. Я принес огонь народу хелема, чтобы помочь ему, - а мысленно добавил: "заодно и себе", - пережить зиму. Зима ожидается суровой.
Последнюю фразу он произнес сугубо для усиления эффекта. О том, какая будет зима, Сеня, естественно, не знал. Но был уверен, что без огня и, какой ни на есть, крыши над головой ее не пережить.
Хубар продолжал молча взирать на него оценивающим взглядом немигающих недоверчивых глаз, и Сеня решил подкрепить свои слова действием. Он снова, второй раз за день, достал зажигалку и, щелкнув, продемонстрировал шаману язычок пламени.
Хубар одобрительно кивнул, не меняя, впрочем, выражения лица. И под взглядом его, строгим, Сеня ощутил легкий, но укол совести. Обманщиком себя почувствовал, мошенником. И не видел в таком положении ничего приятного.
Но что делать? Признаться, что пламя высекает не мистическая сила Духа-Приносящего-Огонь, а несложное механическое устройство? И что таким же способом получить огонь может хоть Хубар, хоть кто угодно из его соплеменников? Но зачем? Совершенно ни к чему. Даже если вынести за скобки то неприятное обстоятельство, что тогда из почитаемого Сейно-Мава Сеня превратится обратно в простого смертного, причем чужака и незадачливого воришку.
