— Знаю, — спокойно отозвался тот, словно не принимая благодарности.
— Спасибо.
— Ничего не стоит.
— Почему же? Так воспитаны?
— Более того — таким рожден.
— Значит, не скромничаете?
— Скромных нынче с перцем и горчицей едят.
Замолчали. Лысой все более привлекал и заинтересовывал Базанова.
Колонна снова вышла на ровное место. Снег летел косо. Он сыпал крупный и плотный, как град. Крупные градины молотили по брезентовой кабине трактора, точно пущенные пескоструйным аппаратом.
— Небо, — сказал Лысой, — посмотрите-ка, вон очищается.
Базанов посмотрел вперед и чуть направо. В серо-белой, низко висящей над головой мгле образовалось небольшое, кажущееся очень светлым окно. Оно растягивалось, углублялось. Выше появилась синь, а над нею клочок совсем белого облака, освещаемого сбоку золотыми лучами. И сразу стало видно, с какой силой и скоростью несет ветер над землей полные снегом тучи. Они мчались в несколько слоев, захлестывая и будто бы даже обгоняя друг друга. Окно уже затянулось, но вскоре, сразу в нескольких местах, стали возникать, открываться и закрываться светлые, голубые и освещенные солнцем проплешины.
— Что, кончается ураган? — спросил Лысой.
— Нет, повоюем еще, Василий Васильевич, — ответил Базанов. — Ветер прежний, не переменился, вот переменится — тогда.
И тут они увидели «газик». Он едва торчал из-под снежного сугроба. Колонна подходила, а — странно! — из «газика» никто не вылезал им навстречу, машина, по-видимому, была брошена людьми. Приблизившись, Глеб узнал: «газик» богинский. Где же начальник стройки, его шофер? Не случилось ли чего? Глеб выпрыгнул, подбежал к машине, рванул дверцу. Вначале ему действительно показалось, что внутри никого нет. Потом, присмотревшись, он увидел на заднем сиденье, в углу, под старым комбинезоном, протертым и рваным ковриком, кинутым поверх цветастого, из лоскутов, одеяла сжавшуюся в комок человеческую фигуру. Расшвыряв всю эту гору, Базанов принялся трясти шофера, средних лет тощего человека со впалыми щеками, которого начальник стройки взял к себе за поразительное спокойствие, прямо-таки олимпийскую невозмутимость и полное пренебрежение к спиртному.
Подошел Лысой и еще несколько водителей.
Шофер Богина проснулся наконец, широко зевнул и с недоумением и некоторой опаской даже оглядел обступивших его людей. Узнал Базанова, сказал, оправдываясь:
— Соснул я малость: угрелся.
— А начальник где — Богин?
— Ушел, — шофер опять зевнул.
— Алло, — Базанов потряс его, приказал строго: — Ну-ка проснись — говори толком. Что, когда, куда?
— У меня мост задний полетел. Засели на ночь глядя, а с собой три бутылки боржоми, а хлеба ни крошки. Диета! Мне-то хорошо даже, — шофер засунул руку в распахнутый ворот гимнастерки чуть ли не по локоть и с удовольствием поскреб себя под лопаткой. — А начальник, знамо, лютует.
— Так, — сказал Базанов, видя, что шофер настроился на долгий рассказ. — Куда ушел Богин?
— Сказал — в город.
— Когда?!
— Засветлело, он и пошел. Недавно.
— Когда недавно? Сейчас начало четвертого.
— Часов десять всего было.
— Ну ты, дядя, придавил! — сказал Лысой. — И начальника потерял. — И все заулыбались, кто-то хохотнул даже, хотя каждый понимал, что ситуация, в которую мог попасть начальник строительства, отнюдь не располагала к шуткам.
— По машинам! — крикнул Базанов. — И смотреть в оба, ребята! Думаю, за пять часов при такой погодке начальник недалеко ушел. Не заблудился бы. — И к шоферу: — Чего ж ты его одного отпустил?
— Я-то идти совсем неспособный, а его рази удержишь? Ему некогда: у него стройка, пошагал, как экскаватор, только голова мотается.
— Уволит он тебя. Как пить дать — уволит, — сказал один из шоферов.
— Виноват я, что задние мосты никудышные?
— И на это не посмотрит.
— Уволит — тебя посоветую ему нанять: место сахарное.
— Возьмите его на буксир, ребята! — сказал Глеб и снова крикнул: — По машинам!
Колонна тронулась.
— А с характером, видать, начальник стройки, — сказал Лысой уважительно.
— Хорошо, что с характером, — согласился Базанов. — Лишь бы догнать нам начальника засветло, не проскочить бы. А то поведет его влево или вправо — придется всей стройкой по пустыне искать. Самонадеянных, правда, пустыня любит, но тут уж как повезет…
