Глеб спрыгнул в снег. В овражке между увалами неожиданно оказалось тихо: ветер гулял поверху, его порывы шли здесь перпендикулярно гряде увалов, били в противоположные их склоны. Увидев начальство, все примолкли, и только водитель ЗИЛа, прихрамывая, выступил вперед и, прикрывая платком саднившую скулу — видно, здорово ударился о стойку, — сказал смущенно:
— Бывает… С кем не бывает, товарищ начальник.
— Что будем делать, хлопцы? — спросил Базанов.
Послышались голоса:
— Разгружать и нагружать!
— Оставить его, нехай кукует!
— Провозимся тут дотемна!
— Пока бочки ворочаем — точно! — послышались голоса.
— Неужели все горючее на одной машине? — спросил Глеб у механика, который, ловко спрыгнув с гребня противоположного увала, проскользил по склону и оказался рядом, досадуя на себя, что начальник, едущий во главе колонны, оказался тут раньше него. Он не понял, что спросил Базанов, и ошалело посмотрел на него, ожидая разноса, угроз, размахивания руками и мата, к которому привык на прежней своей работе.
Базанову пришлось повторить вопрос. До механика наконец дошло, о чем его спрашивают, и он закивал:
— Да-да, горюче-смазочные погружены на одну автомашину. — И, как показалось всем, обрадованно подтвердил: — Надо снять груз, иначе машину не поднять. Это займет немало времени, но другого выхода нет, в городе ведь сидят без капли горючего.
Глеб, не выдержав, спросил, чему тот, собственно, радуется? Механик затравленно посмотрел вокруг и сказал, что ничему не радуется, а, наоборот, озабочен случившимся, а когда он озабочен или взволнован, у него тик на лице появляется, и всем кажется, будто он смеется.
— Придется разгружать, — сказал Глеб.
Но тут опять Лысой — светлая голова — вывернулся. Он уже трижды обошел завалившийся грузовик, что-то обдумывая и прикидывая, пока все столбами стояли, и предложил, снег пораскидав, тремя тракторами ЗИЛ на ноги поставить и до бочек не дотрагиваться, разве только еще покрепче их привязать к бортам и друг к дружке. Идея же его заключалась в том, что два трактора, зацепив тросы за раму грузовика с одной стороны, и третий, стоящий на противоположном гребне увала и зацепленный тросом за большую петлю, затянутую поверх груза, сработают разом и в разные стороны. Дернут, и должен ЗИЛ на ноги встать; главное только — чтоб все трое разом дернули, вот в чем задача. Для этого пусть кто-нибудь хоть ракету пустит. Попытка — не пытка, много времени на это не уйдет.
Лысой сам зацеплял тросы, показывал, где расставить трактора, куда тянуть — подробно и обстоятельно инструктировал водителей. Свой трактор он поставил на гребень увала: ему предстояло тянуть за верхнюю петлю — дело самое трудное, как отметил про себя Глеб. И еще отметил, как настойчиво, по нескольку раз уговаривал Лысой отойти всех подальше: неровен час, не выдержит трос, лопнет, полетит неизвестно куда, точно сорвавшаяся пружина. Убить может. «Научили, — подумал о нем Базанов. — Теперь у него на первом месте всегда техника безопасности будет, за что бы он ни брался, что бы ни делал».
Трактора разошлись, изготовились, натянув тросы. Базанов пальнул из ракетницы. Закричали шоферы. Бешено молотили по снегу траки. ЗИЛ качнуло, но действительно тут же отлетел один из тросов: петля развязалась, и операцию приостановили. Пришлось начинать все сызнова.
Со второй попытки ЗИЛ не только поставили на колеса, но и вытащили сразу же из овражка. Головной трактор занял свое место, и колонна тронулась. «Минут на сорок и задержались. А если бы пришлось выгружать и нагружать бочки? Часа три-четыре наверняка потеряли бы», — думал Глеб, с уважением поглядывая на человека, который сидел рядом с ним в кабине и вел трактор, выбирая путь колонне так же легко, ловко и спокойно, будто и не произошло ничего. «Что он — скромничает или хитрит? — задавал себе вопрос Глеб. — Простодушие ли это характера, выработанная способность всегда прийти на помощь товарищу или неукротимое желание проявить находчивость и смекалку, показать себя?» И, чтобы проверить правильность своих предположений, Глеб сказал:
— Вы очень помогли нам, Василий Васильевич.
