Аркан вдруг ослаб. Вскакивая, я заметила, что он был перерублен. Перед глазами мелькнула желтая грива Лэппа. На его шее тоже болтался обрывок аркана. Я вцепилась в гриву и взлетела, каким-то чудом попав в седло. Над ухом просвистела стрела. Нападавшие решили взять нас если не живыми, так мертвыми. Я оглянулась, но в скопище мельтешащих тел не смогла разглядеть магистра. Место нападения стремительно зарастало деревьями: Лэпп мчался прочь, обгоняя стрелы.
Он летел так быстро, умудряясь просачиваться на полном скаку между стволами, что лес по сторонам слился в две сплошных зеленых стены. Мелькнуло открытое пространство, только дальние верхушки возвышавшихся деревьев проплывали чуть медленнее, позволяя себя разглядеть. Пространство снова сузилось зеленым тоннелем. Обдало холодом воды: желтогривый плюхнулся в реку, окатив меня с ног до головы. Движение его чуть замедлилось. Теперь стены тоннеля стали белесыми и мокрыми. Лэпп несколько раз сворачивал по протокам, затем выскочил и снова свистящим ножом вонзился в лесную плоть, разрезая ее пополам, и она покорно ложилась по бокам душистыми ломтями.
Внезапно выскочивший навстречу массивный сук с треском ударил меня в лоб, и я, ловя руками, а больше ртом, исчезающий воздух, кубарем слетела с коня и шмякнулась оземь. Сверху на меня дубиной ухнула вспыхнувшая нежными звездочками тьма.
В раскрытое окно моей опочивальни вкусно веяло утренней свежестью и серебристо-розовой зарей. Только веяло: окно щурило узкий кошачий зрачок на запад, и восходы обходили его стороной. Потому с моей точки зрения утро еще не наступило.
Я вознамерилась было доспать интересный сон, но он тут же перешел в кошмар с какими-то всадниками, веревками и прочими неудобствами, и заставил таки поднять голову. Влетел шмель, плюхнулся в подушку на нагретое место и улетать не собирался, решив доспать вместо меня. Придется вставать, уступить место меньшому брату. Даже на увечье не могу сослаться: правая нога приобрела уже вполне человеческий вид. Ай да башмачки, моченые в живой воде!
Я доковыляла до комнатки Ребах. Она распахнула дверь на стук, еще позевывая, и выцарапывая кулачком из бархатных глаз остатки сна. Зевок немедленно перешел в вопль, когда, уже освободившись от сна, она разглядела визитершу. Я испугалась: либо с подругой что-то случилось, либо со мной. Может, я за ночь все-таки превратилась в Горгону?
– Ты?!! Рона, но… но… – девушка, заикаясь, решилась дотронуться до меня. И крепко ущипнула. Теперь уже заорала я. Ребах недоуменно покачала головой. – Да, это ты…
– Ты что щиплешься, Ре?! Не выспалась? – Я уже чувствовала себя виноватой, что разбудила ее.
– Но тебя же украли! – выпалила подруга.
– Как это… когда? Без меня? – я страшно удивилась.
– Вчера около полуночи! Тебя выкрал Дункан, и Альерг всю ночь пытался отыскать следы, но магистр словно улетел вместе с тобой из комнаты Иби!
Действительно, мне снилось что-то подобное. Неужели телепат так всерьез воспринял мои сновидения?
– Ребах, пойдем ко мне, ты мне все расскажешь поподробнее.
Подруга милосердно помогла мне разобраться с прической, рассказывая между делом, какой переполох поднялся в замке, когда мастер уловил мой вопль о помощи из комнаты Иби. Процедуру прореживания косы она завершила традиционным вопросом:
– Что проку быть пифией, если ты не можешь, как следует, посмотреться в зеркало?
По заведенному обычаю вопрос снабжался еще и горькой пилюлей:
– И вообще, что толку в твоих знаниях чужих судеб, даже если это судьба мира, если ты не способна познать себя? Бедняжка!
Я попыталась возразить:
– Может быть, знание судьбы мира и есть мое знание собственной судьбы? И я познаю себя, когда познаю мир?
Ребах в ужасе всплеснула ладошками, зажимая изящные ушки:
– Не хочу такое слышать! Какая чудовищная гордыня! Знание мира – это привилегия Бога, Рона. Что твоя маленькая судьба по сравнению с миром?! Ничто!
Мне стало обидно уничижаться до ничто, и я запальчиво продекларировала:
– И в ничто может оказаться все!
– Гордыня и схоластика! – приговорила мудрая девушка с грустной улыбкой в миндалевидных теплых глазах.
