– И это невозможно, – невозмутимо ответил белоголовый. – Они уже меченые. Изгнание демонов – не в нашей власти.
Лерг решительно выскреб из себя давно накипевшую ересь:
– Да какие демоны! Простите, Владыка, но не сами ли мы их придумали?! Тварь, которую никто никогда не встречал, не ощущал, не видел! Да существует ли она? Что мы имеем для доказательства ее существования? Природные катаклизмы на каком-то полуострове? Горстку детей с аномальными, как сегодняшняя погода, способностями? Несколько обезумевших деревень? Людоедство? Этого мало! У нас нет свидетелей!
С безумцами не спорят, и собрание благоразумно промолчало, уткнув усмешки в бокалы. Владыка бровью не повел, но лицо стало еще строже. Что они имеют для доказательства… Судьбы погибших орантов им мало? У людей короткая память. И даже многие из Совета Лиги перестал верить в существование нигов, которых десятки веков никто в глаза не видел, и не мог ощутить их скрытого присутствия так, как способен только натх, охотник на Тварь. Невидимого врага смешно бояться. И никто еще не сказал в этом мире: «По делам их узнаете их».
Глава обвел холодным взглядом присутствующих, словно стирая усмешки с лиц. Поднялся, дав тем самым знак к окончанию трапезы:
– Пора вспомнить о плане «Атака».
– Только не это! – уже привычно нарушая этикет, вскричал мастер. «Это катастрофа для нас!» – «Ты непоследователен, Лерг. Если Тварь не существует, то чего нам бояться?» – «Самих себя! Даже Лига может ошибаться. Ты убьешь девочку, но что придет следом? ЭТО растет изнутри нас, а не извне!» – «Обсудим на Совете твою гипотезу. Потом».
Белоголовый, не глядя на него («Бедняга Лерг! Прости, дружище…»), заявил во всеуслышанье:
– Мастер Лерг отстранен от участия.
Телепат рухнул, едва не раздавив стул. Он не мог поверить услышанному. План «Атака» подразумевал покушение на жизнь Детки с тем расчетом, что «матушка», с которой она поддерживает какую-то неуловимую связь, явится спасти свое потомство, и ловушка захлопнется.
Глава Лиги год уклонялся от такого варианта, тянул, спорил со всем Советом, накладывая вето на его решения. И вот – приговорил! Момент, видите ли, подходящий. Но почему он отстранил его, мастера? Кто лучше Лерга знает, как заставить нечеловечески проницательную Детку принять яд? Кому еще она так доверяет? Да они к ней и подойти не смогут!
И тут зазвенел тревожный звоночек в том местечке его сознания, где он поселил внимание к мыслям заключенной ведьмы: с девочкой что-то происходило. Крик. Ужас. Отчаянье. В мозг толкалось алыми вспышками, хрипело: «Кровь! Кровь!» Неужели приговор так быстро исполнен? Нет, не может быть. Тварь! Явилась!
И над Оргеймской Пустошью взревели сигнальные трубы.
В крови было всё: и пол, и стены, и девочка с головы до ног, сидящая в темной луже.
Детка уже расчленила воспитательницу и с упоением пожирала какую-то сочащуюся кровью часть. Увидев ворвавшихся, она зарычала утробно, но, сквозь сытый туман экстаза узнав Лерга, вскочила, захлопала в окровавленные ладоши, и с чавкающим криком – «Лерррг! Конфетка! Вос-питательница! На!» – вырвала из внутренностей ошметок плоти и кинула ему. В лицо шмякнулось, залепив глаза кровью. Он машинально подхватил, еще не вполне осознавая, что. Сердце. Она поделилась лучшим…
Сила в ее детском тельце оказалась небывалая. Лютая, монстрья. Пока ее убивали, она разодрала горло одному нападавшему, сломала и вывихнула несколько рук, проломила кому-то череп. Детский голосок то рычал, то звенел испуганно, недоуменно:
– За что? Пустите! Что я вам сделала? Мама! Помоги! Мамочка! Лерг! Помоги!!!
И Лерг помог. О, как он помог! Он выхватил рандр, крикнул предупредительно, чтобы отпрянули товарищи, и сжег ребенка на месте. Ее тельце вспыхнуло, девочка покатилась огненным клубочком, истошно визжа:
– Лерг! Почему?! Ле-е-е…
В момент умирания рухнул ее щит, и, пока длилась агония, мастер умирал вместе с ней от боли и ужаса, не в силах заслониться от хлещущего в его душу потока умирающего сознания, иссякающего как кровь, пульсирующими толчками выплескивающего образы и воспоминания, – умирал, и не смог умереть.
