Охотников до расправы не долго пришлось искать: вся деревня побаивалась и тихо ненавидела маленькую девочку, пугавшую селян не по возрасту разумной речью и странным поведением, а больше всего – дурным глазом. То засуху накаркает, то младенца уморит, как оно было с рудковой молодухой, родившей мертвого только потому, что ведьма наговорила – еще лепеча, толком говорить не умеючи, – будто не видать плоду света, ежели тута родить. А где еще родить, спрашивается, как не в родном хлеву? Так и случилось. Сглазила. Обмотало пуповиной, и задохся младенец-то. Повитуха сразу на ведьму сказала: она, мол, больше некому так младенца спортить.
Девочка споткнулась и заверещала, вырываясь из подоспевших лап, да они ей быстро рот заткнули. И потащили отчаянно бьющееся тельце топить в реке. Мало ли их, мальцов недосмотренных, летом по рекам тонет. Каждый год не по одному. Утопла и утопла. Случайно, мол. Хотели вытащить, да не поспели, и все тут. Поди докажи. А то ведьма-то – дочка господской любимицы. Не ровен час, и расследование учинить могут, кто да что.
– Слышь, Гнесь, ты ей легонько колом-то по затылку тюкни, чтоб оглушить токмо. А не то, не дай Бог, заорет, услышит кто. Да не ломай кости-то, следов не оставляй! И без синяков чтоб…
Тщедушный Гнесь, стрельнув по сторонам вороватыми глазенками, осклабился понятливо и тюкнул слегка. Чисто, только оглушил пойманную, и та затихла, потеряв ум и разом обмякнув. Кривоглазый вытащил кляп и бросил тельце в воду, поближе к зарослям ивы, где под водой густо темнели глубокие ямины.
Троица постояла, понаблюдав, как медленно, словно легла на чью-то широкую ладонь, девочка погружается в воду. Плотный шелковый чепчик, набитый копной волос, вздулся и еще поддерживал головку, и она покачивалась на воде, как огромный поплавок.
– Может, попридержать под водой надо было, а, мужики? – дернулся было Лют к реке.
– Не боись, и так утопнет, – шепотом остановил его Гнесь. – Утащит, там омутцы, под ивами-то. Слышь, где-то ветка треснула. Бежать надоть!
Троица рассыпалась в разные стороны и затрещала на бегу веточками. Но откуда-то из кустов как крыло гигантской птицы выметнулась огромная черная тень, кинулась на беглецов, моментально накрыв одного. Послышались сдавленные крики, шум мгновенной драки. Щуплый Гнесь припустил прочь, что было мочи.
Кривоглазый, грузно топавший в противоположную сторону, столкнулся с бегущим к реке вихрастым мальчонкой.
– Ах ты, гад, ты-то откель взялся! – попытался остановить его Лют. – Да я тебя одним пальцем!
Чепчик намок, наконец, и тельце скрылось под водой, соскользнув с поддерживавшей спинку коряги.
Мальчонка с золотистой, как подсолнух, головой, увернулся от кривоглазого, пнул его ногой в деревянном башмаке в пах и, уже не обращая внимания на застонавшего верзилу, рванул к воде, лихорадочно окинул взглядом прибрежную гладь, крикнул:
– Брэнглэп! Ко мне!
Тень взвилась, накрыла кривоглазого, после чего тот перестал барахтаться и распластался неловким кулем. Мальчонка уже нашарил тельце, сам изрядно нахлебавшись, когда тень гигантским прыжком метнулась с берега, бесшумно войдя в воду. Внушительная пасть бережно подхватила детей и вынесла на берег. Чудовище, похожее на огромного пса, обнюхало спасенных, облизало как щенят.
Мальчнк склонился над спасенной и, смахивая с глаз то ли капли воды, то ли слезы, разрезал врезавшуюся в горло тесьму чепчика, потом резко надавил на грудную клетку, заставляя дышать:
– Ну же, дыши! Ты должна дышать! Дыши!
Девочка судорожно вздохнула, закашлялась. Он приподнял ей голову. Чепчик слетел, и хлынули, рассыпаясь, густые длинные локоны, невероятно белые и такие яркие, словно светились.
Мальчик присвистнул от изумления, недоверчиво потрогал белоснежную гриву. Волосы даже не были влажными.
– Смотри-ка, Брэнглэп! Дивная у нас сегодня добыча! Узнаешь?
В ответ громадный клуб тьмы тоненько заскулил, попятился. Мальчишка хмыкнул:
– Не трусь. Она непроявленная. И вообще полумертвая. Еще долго не очнется. А мы посторожим, нам торопиться некуда.
Девочка дышала ровно, как спала. Спаситель срезал ножом серебряную прядку, спрятал в карман. Чудище брезгливо фыркнуло. Мальчишка сверкнул на него сердитыми синими глазами:
