И с этой мыслью я стремительно вышла. У меня было очень много дел.
* * *
К следующему утру у меня все было готово. Персонал снова начал меня побаиваться, но это было мне только на руку. Мне на них наплевать. Если надо действовать при помощи страха, чтобы заставить этих людей меня слушать, значит, так и будет.
Сегодня утром я собиралась предъявить им наглядную иллюстрацию моего нового стиля управления.
— А, вот и ты! — сказал Ленни, когда я пришла на студию, слегка потрепанная, но готовая к новым подвигам. — Ну и где ты была?
Я пересекла комнату и схватила со стола график.
— Мы кое-что меняем.
— Меняем? — встревожился Ленни. — Ты меня пугаешь.
Я повернулась к Мерву.
— Эрни на месте?
Мерв начал переключать пультом камеры.
— М-м, я точно не уверен, какая это камера…
Ленни уже начал беспокоиться.
— Эрни сегодня должен брать интервью у людей, когда они выходят после американских горок…
— Нет, — решительно заявила я. — Уже нет. Никакого интервью.
Эрни, наивная душа, был почти уверен в успехе этой затеи. К тому же я не дала ему возможности отказаться.
— Мерв, — сказала я, — камера ведь управляется с пульта. Нельзя ли сделать план немного крупнее?
Мерв и Ленни переглянулись, и режиссер сделал, как ему было сказано.
— Господи! — сказал Лени и перекрестился.
Я уже поняла, что его вероисповедание — это что-то загадочное и непостоянное.
Эрни уже не стоял возле американских горок. Он сидел пристегнутый внутри.
— Это называется принять новые правила игры, — сказала я. Все, кто находился в студии, повернулись и смотрели на меня. — С сегодняшнего дня каждый наш репортаж будет неопровержим. Конечно, нам далеко до «Сегодня» или «Здравствуй, Америка», или какие там еще есть передачи на Си-би-эс…
О боже! Неужели, меня снова понесло?! А, неважно. Уже слишком поздно, к тому же, похоже, нам как раз не хватает немного безрассудства. Но к чему я вела, хотя бы вспомнить основную мысль? Ах, ну да: Я совсем спятила, и больше так продолжаться не может.
— Мы будет работать еще больше, будем более решительными, и начнем прямо сейчас.
Ленни с ужасом смотрел на меня:
— Ты собираешься…
— Нет, — перебила я, — петь я не собираюсь. Внимание… — и я указала на экран. — Проверьте, хорошо ли слышно.
Мерв подчинился. Ленни покачал головой. Ну что? Если у него случится сердечный приступ, мы сможем уловить каждый звук рвущегося сердца?
Можно не сомневаться. Я нажала кнопку и подключилась к наушнику внутренней связи Эрни.
— Эрни! Все в порядке?
Он улыбнулся в камеру и поднял вверх большой палец.
— Видите? — сказала я. — Он счастлив.
— Дураки часто чувствуют себя счастливыми, — ответил Ленни, нахмурясь.
— Тем лучше для них, — сказала я. — Ну, приступим.
В эфире Колин начала объявлять сюжет Эрни:
— Искателей острых ощущений этим летом ждет приятный сюрприз, так как корпорация «Шесть флагов» открывает новый аттракцион. «Манхэндлер» — самый высокоскоростной аттракцион в США, его скорость достигает ста тридцати миль в час, а угол во время спусков составляет девяносто пять процентов.
Ленни с подозрением посмотрел на меня. Майк, которого не было в кадре, только что сел за свой новый стол, сложив руки. Его лицо выражало отвращение.
Колин все еще говорила:
— Сегодня наш корреспондент Эрни Эпплби находится там, чтобы лично испробовать этот поразительный новый аттракцион. Не так ли, Эрни?
Все мониторы переключились на пристегнутого Эрни. Его ноги свободно болтались под ремнем безопасности, брюки грубо задрались, открывая бледные подозрительно гладкие икры без единого волоска.
И еще плохо подобранные носки. Я закатила глаза, но потом подумала — зная поклонниц Эрни, скорее всего, это покажется им очень милым.
— Да, это здорово! — говорил Эрни. — Мы прикрепили камеру к сиденью, и сейчас, вместе с программой «Доброе утро», вы все увидите сами, и проделаете весь путь вместе со мной! — На заднем плане слышалось монотонное «чак-чак-чак», пока вагончик полз вверх на первую горку. — Пока, — сказал Эрни, оглядываясь вокруг, — поездка проходит замечательно. Отсюда сверху открывается изумительный вид. Небо чистое и голубое, если не считать небольшого скопления облаков…
