Вот так и получается: если посвятить чему-нибудь — все равно чему — всю жизнь, потом, если эта цель исчезнет, тебя уже ничто не будет поддерживать. К маме это знание пришло со смертью папы. В доме после этого все переменилось. Мама никогда не помогала мне и никогда меня не подбадривала. Без папы она вообще потеряла интерес к жизни.
А ко мне это знание пришло теперь.
Что же дальше? Когда меня уволили с телевидения Нью-Джерси, я узнала, что найти новую работу гораздо сложнее, чем кажется. А ведь тогда у меня был безупречный послужной список. А сейчас? Сейчас я развалила целую программу.
Кому я теперь нужна?
Я сжалась еще сильнее и посмотрела на часы. Семь вечера. У меня шесть с половиной часов, чтобы придумать, что им сказать. Шесть с половиной часов, чтобы придумать, что делать.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Я уже пришла на работу, а мыслей все не было. К тому же у меня были огромные черные круги под глазами, я с трудом сдерживала слезы и была совершенно неспособна логически мыслить.
После утренней планерки я сказала Ленни, что мне надо кое-что доделать, оставила на него операторскую, а сама лихорадочно пыталась выработать стратегию. Но оказалось, я не в состоянии доделать незавершенное накануне. Какая уж тут стратегия, когда все рушится!
Я побрела к себе в кабинет. Оттуда — в туалет. Потом зашла в операторскую, пока никто не видел. Я продолжала бесцельно бродить, как вдруг увидела, что Мерв о чем-то потихоньку шепчется с Питом, нашим ассистентом режиссера.
— Что еще случилось? — спросила я.
— Майка оскорбило одно слово в следующем сюжете, — объяснил он.
— Оскорбило?! — зло сощурилась я. — Это ведь сюжет о пасхальных цыплятах.
— Мы все уладим, — заверил Мерв, — во время рекламной паузы Пит уже пошел за словарем.
За словарем? Черт, только не это!
Пит принес ведущим словарь. Судя по реакции Колин, я была не одинока в своем возмущении.
— Синонимы ему подавай! — Колин с досадой всплеснула руками.
— Ладно, — сказал ассистент режиссера, — тут есть покрытый перьями, шерстью, пушком…
— Последнее слово, скорее, из арсенала Лизы, — проворчал Ленни.
Но Майк не нашел ни одного подходящего слова.
— Я не стану говорить «покрыты пушком», — упрямо твердил он. — Достаточно того, что мне приходится озвучивать эти дурацкие сюжеты. Есть слова, которые я ни за что не произнесу в эфире. Я никогда не скажу «покрыты пушком» и еще не скажу «пышный». Ни за что! Это пошло звучит.
— Эй, полегче, приятель! — не выдержала Колин. — Мне, например, на прошлой неделе пришлось в одном предложении сказать «ректальный» и «увлажнение».
— Ну что ж, первый раз это всегда непросто.
Колин мрачно на него взглянула.
— Что-то я не припомню, чтобы ко мне при этом все бросались со словарями, — не сдавалась она.
— Любопытное наблюдение, чтоб меня разорвало! — сказал Майк.
— Вот-вот, — закатила глаза Колин.
— Чтоб меня разорвало-о-о-о-о-о, — микрофон разносил его слова по всей студии.
— Вырубите ему микрофон! — заорал Мерв.
Ладно. Поиграли и хватит. Я нажала кнопку связи, чтобы ведущие слышали меня в наушниках.
— Майк.
Ноль эмоций.
— Майк! — повысила я голос.
Он вынул из уха наушник и выразительно почесал себе висок средним пальцем.
Ну хватит. Я подскочила со стула.
— Бекки! — в голосе Ленни сквозило беспокойство. — Что ты творишь?
Я, в ярости топая ногами, вломилась в студию и направилась прямо к столу ведущего.
— Мне надо с тобой поговорить! — От ярости я брызгала слюной.
— Э-м-м, Бекки! — до меня будто издалека донесся голос Пита. — У нас шестьдесят секунд до эфира…
— Я смотрела твои новости всю жизнь, — сказала я Майку. — Ты был моим кумиром. Мы с папой всегда смотрели все передачи с твоим участием… — если он сейчас хоть заикнется о том, что слышал это от меня еще в лифте, я его… — Ты был воплощением всего того, чего я хотела достичь — и чего достичь не смогла. И вообще, знаешь, Адам ошибался, когда говорил, что по степени гнусности ты третий. Ты не третий, потому что хуже тебя просто никого быть не может!
Он притих и в изумлении уставился на меня.
— Да ты хоть представляешь себе, как тебе повезло здесь оказаться? — Голос у меня звучал на октаву выше, чем обычно. — Как нам всем повезло, что у нас есть эта работа? И как быстро мы можем ее лишиться?
