Интересно, можно ли извлечь из всего этого пользу? Сделать так, чтобы перед камерами предстала деловая и собранная ведущая. Бетт Дэвис. Кэтрин Хепбёрн. Барбара Стэнвик. Народу такие нравятся.
— Ты что, думаешь, приятно, когда тебе все время дают пинка под задницу? — Колин опять ткнула в мою сторону пальцем.
Я пятилась до самого порога. Нет, людям, конечно, нравятся жесткие телеведущие, но только до тех пор, пока те изливают свой гнев на кого-то другого. Колин сейчас очень наглядно мне это продемонстрировала.
— Ну, я…
Колин меня перебила:
— Добро пожаловать в программу «Доброе утро», милочка! — и снова захлопнула дверь у меня перед носом.
— Ну ладно, — сказала я двери. — Хорошо поговорили. Очень конструктивно. С нетерпением жду… — Но мое красноречие иссякло. — Ладно, я тоже не люблю лишних слов.
Колин, конечно, та еще стерва, но, думаю, мы сработаемся. В конце концов, у нас с ней одна и та же цель. «Доброе утро». Мы могли бы… вместе тащить этот чертов груз в гору, вцепившись зубами в лямку. Как-то так.
Я обернулась и увидела Пола Макви.
— Пол! — окликнула я.
Он повернулся, и тут я воочию увидела все его э-э-э… ухищрения. Вблизи, без камеры, это смотрелось несколько… не совсем естественно. Встреть я его в Музее мадам Тюссо, непременно приняла бы за восковую фигуру. Кожа у него была неестественно смуглой от загара, зубы слишком белые, а на волосах слишком густой слой лака. Я изобразила на лице улыбку, столь же неестественную, как ямочка у него на подбородке, и поспешила ему навстречу.
— Бекки Фуллер, — представилась я, — новый продюсер программы. Я так рада встрече с вами. Я…
Он все так же шел к себе в гримерную, не обращая внимания на мои попытки поздороваться. Он не удостоил меня никакой реакции, даже не накричал, как Колин.
— Когда у вас выдастся минутка, — говорила я ему вслед, будто он меня слушал, — я хотела бы с вами обсудить кое-какие мысли. Я постараюсь выбить для нас денег, может, мы сможем снимать больше репортажей с вашим участием…
Перед самой дверью он остановился.
— Да-а-а-а? — протянул он. — Учтите, я категорически не люблю выходить из студии. Я люблю… кондиционеры.
И то правда, иначе все это восковое великолепие растает. Я схватила его за руку, не собираясь так просто сдаваться.
— Ну что же, тогда у вас, должно быть, много других идей относительно…
— Не то чтобы, — передернул он плечами. — Я прихожу на работу. Я ухожу с работы. Никто пока не жаловался.
Ну, погоди у меня!
— Знаете, мы тут с Колин прикинули ряд…
— Конечно, — перебил он меня, распахивая дверь гримерки. — Я буду рад в любое время обсудить эти вопросы с глазу на глаз. — Он пошевелил приклеенными бровями, выразительно на меня поглядывая.
— Ну-у… — может, я все не так поняла. В конце концов, говорили же мы с Колин у нее в гримерке. А что за разговор вышел — дело десятое. Я заглянула внутрь. Подождите, у него там что, кушетка?
Он посмотрел на мои ноги.
— Какой у вас размер? Шесть с половиной? Семь?
— Семь с половиной, узкие, — смущенно ответила я.
— Угу, — кивнул он. — А как вы отнесетесь к предложению сфотографировать ваши ступни?
Тут на нас из коридора стремительно выбежал Ленни.
— А! Бекки, Пол, вот вы где!
Ленни со значением на меня посмотрел, мол, я предупреждал.
Надеюсь, он сумел прочесть в моем ответном взгляде фразу на изысканнейшем нью-джерсийском: а мне насрать.
Теперь это моя программа.
* * *
Следующим испытанием для меня стала первая планерка. Все собрались в переговорной. Комната являла собой жалкое зрелище. Впрочем, тут за что ни возьмись, все разваливается. Но с другой стороны — я впечатлилась: народу на программе — на моей программе — раза в четыре больше, чем у нас на Девятом. За столом передо мной сидело человек пятнадцать. И каждый оценивающе на меня смотрел.
Я напустила на себя вид холодной собранности, будто облачилась в боевые доспехи, и села рядом с Ленни.
— Ну что, все собрались? — спросила я.
Колин раздраженно закатила глаза:
— Макви не пришел, мерзавец!
— Макви не всегда ходит на планерки, — Ленни так и подпрыгнул.
Не всегда, видите ли. Я мысленно вычеркнула этого «прихожу на работу — ухожу с работы» из списка ведущих. За спиной у меня сгрудилась стайка стажеров. Кто-то сидел, кто-то стоял. Я с очаровательной улыбкой повернулась к одной из девушек.
