— Всё равно, гренок с солью не бывает.
— Да какая разница, как их назвать? Я просто хочу, чтобы ты добавила в них соль.
— Не поверю, чтобы человеку на такой работе, как твоя, было всё равно, как называть вещи.
— Иногда не всё равно. Зависит от вещи.
— Ах, вот как?
Жена встала и ушла на кухню.
Наоко молчала, как будто происходящее её не касалось. Саса, который уже начал было раздражаться, постепенно остыл. Время от времени у него с женой случались такие ссоры. Он понимал, что этим она выражает ему своё осуждение.
После встречи с Юко прошла неделя, но вестей от неё не было.
Вообще-то ничего другого ждать и не приходилось, к тому же он думал, что уже избавился от мыслей о Сугико. Однако полностью изгнать её из памяти не мог.
Интересно, когда всё-таки появился этот мужчина, ни лица, ни имени которого Саса не знал? Саса не сомневался лишь в том, что тот был холост. Место рядом с ним пустовало. Наверное, Сугико сейчас прилагала все силы, чтобы занять это место, потому у неё и не было времени встречаться с Саса, да и встреча эта не пошла бы ей на пользу. Но основная причина была, вероятно, в том, что Сугико желала покончить с тем, что её делят двое мужчин…
Пожалуй, из разговора с Юко он понял именно это.
Жена поставила перед ним тарелку. Яйцо на квадратном куске хлеба выглядело сыровато. «На подсоленных гренках яйцо вкуснее всего, если его чуточку пережарить», — подумал Саса, но промолчал.
Вернувшись в комнату, он попробовал почитать, но чтение в голову не шло. Раз он уже принял решение относительно Сугико, звонить Юко тоже не имело смысла. А номер Сугико он ни разу не пытался узнать.
Внезапно перед глазами возникло лицо Миэко. Как всегда, она уже месяц не звонила ему, но её телефон был у Саса записан. Достав записную книжку, он некоторое время разглядывал цифры. Неизвестно, дома она сейчас или нет. Она говорила, что никто кроме неё к телефону не подойдёт, но набирать её номер ему ещё не приходилось.
Уже года два, примерно раз в месяц, Миэко звонила ему и они встречались в отеле. Каждый раз она приходила к нему на свидание, когда её любовные связи разлаживались. Саса привык думать, что Миэко использовала его как болеутоляющее.
Саса разглядывал цифры в записной книжке, и вдруг ему пришло в голову, что, быть может, и он сам, зрелый мужчина, требует от неё того же самого. Ей было столько же лет, что и Сугико.
— Может, и у меня сейчас проблемы в личной жизни?
Несомненно то, что ему до смерти надоело это подвешенное состояние. Как желание пропустить рюмочку… вот чем были для него встречи с Миэко, и чувство это было, скорее всего, взаимным.
Саса начал набирать номер.
После гудков послышался звук снятой трубки. Услышав голос Миэко, Саса внезапно ощутил острый прилив нежности.
— Сегодня со мной встретиться не сможешь?
— Я как раз вчера всё позвонить собиралась. Но сегодня я во второй половине дня занята.
— С которого часа?
— С пяти… нужно кое с кем встретиться.
— А ты отмени.
— Это не то дело, которое можно отменить.
— Если ты встречаешься с мужчиной, вроде твоего жениха…
— Нет, это не такой мужчина. И мы будем не вдвоём.
— Сейчас только начало третьего. Если встреча в пять, можно и успеть.
— Даже если я сейчас выйду… останется только час с небольшим.
— Разве не хватит?
Саса почувствовал, что она колеблется.
— У тебя мама дома, что ли?..
— Мать уже вышла. Она к пяти придёт, прямо туда.
Саса наконец сообразил, что это за встреча. Похоже, Миэко не лгала, говоря, что собиралась позвонить.
— Давай встретимся, ну, пожалуйста.
— Но ведь сегодня у меня…
— Ну и что?
Получив отказ, Саса обычно не настаивал, однако на этот раз не отступал. В её словах тоже чувствовалось напряжение. Некоторое время она колебалась, потом вдруг с решимостью в голосе проговорила:
— Хорошо, я приеду.
— Тогда встретимся в том же отеле, где всегда.
Саса снял часы и положил их на столик у кровати. Женщины не любят, когда мужчина смотрит на часы во время свидания, но сегодня об этом беспокоиться нет нужды…
Как всегда, в постели Миэко нарочито стонала, почти кричала. Когда она отдавалась мужчине, лёгкая улыбка была, скорее всего, неподдельной, однако затем, складываясь из движений бровей и губ, появлялась маска, которую, казалось, можно было снять с её лица. На миг он увидел образ женщины, которую знал раньше: иссиня-бледную, с впалыми щеками и гримасой боли. Иногда ему казалось, что закрытые глаза Миэко были немного приоткрыты. Этим нарочитым стонам её научил первый мужчина, которого она называла женихом, и по её словам выходило, что было это за год до встречи с Саса. Не придёт ли день, думал он, когда её стоны начнут как бы менять регистр, становясь то пронзительными и сдавленными, то протяжными?
