Шедшая вдоль побережья дорога сделала широкий поворот и пошла вверх. Сугико, взглянув на часы в приборной панели перед сидящим за рулём Саса, сказала:
— Ещё полчаса есть. Доедем без спешки.
Осталось перевалить через невысокую гору — за ней был город, где жила Сугико. Стояла полночь, дорога, проложенная по холму, была темна, и машины попадались редко. Перед глазами светились в темноте только часы и круги приборов.
— Знаешь, с машиной всегда может что-нибудь случиться. Лучше бы на поезде вернулась, — заметил Саса.
— Мне скучно одной. Кроме того, отвезти меня — твоя обязанность.
— Неужто обязанность? — Саса положил руку на бедро сидящей рядом девушки. Её плоть под его рукой на мгновение напряглась и снова расслабилась.
— Скажи, что это значит, — когда два человека перестают быть чужими друг другу? — вдруг спросила Сугико.
— Такими старомодными выражениями сейчас, по-моему, уже никто не пользуется.
— А вот я много раз слышала.
— Неужели? Ну и что?
— Вот я и спрашиваю, что это значит?
— Прекрати, ты и сама прекрасно знаешь.
— Ну а тогда как насчёт нас?
— Между нами… ну… что называется «эротическая связь».
— Противное слово. Так мы чужие или нет?
— Так ставить вопрос нельзя. Как бы там ни было, мы с тобой всё равно чужие.
Асфальт кончился, и машину затрясло. Сугико молчала. Впереди показался открытый зев тоннеля.
— Мы уже, наверное, полтора года вместе, — сказала Сугико.
— Да, почти.
— Правильно… полтора года. Уж-жасно долго, правда? — Её голос вдруг прозвучал неожиданно весело. Эта весёлость вызвала у него беспокойство.
— Я так много поняла. Очень многому научилась. Поэтому… сейчас уже и умереть не жалко.
— Да ты что, ты же ещё… — Саса замолчал. Если досказать начатое, будет только хуже.
Дорога пошла ухабами, и Саса крепче обхватил руль, въезжая в тоннель на перевале. Там дорога шла по прямой.
Вскоре тускло завиднелись очертания выхода. Дальше, над дорогой, точками обозначились два ряда алых огоньков. Несмотря на густоту оттенка, они не сияли, не отбрасывали вокруг лучей. Просто два ряда расплывчатых алых точек уходили вдаль в темноте ночи.
Попался сигнальный фонарь, предупреждавший о дорожных работах, — наверняка теперь на изрядное расстояние одна сторона окажется разрытой.
— Похоже на блуждающие огни.
— И правда, совсем как лисья свадьба[1], — проговорила Сугико и добавила, окинув взглядом окрестности: — Ну и темень! Кроме тех красных огней, ничего не видно. — Она повернулась назад и вдруг тихо вскрикнула.
— Ой, что это?
— Что там ещё?
— Посмотри назад, только осторожно. Ну, скорей же! — торопила она его.
— Ну давай же, скорее! — Она подпрыгивает вверх-вниз на сиденье, точно расшалившийся ребёнок, и Саса чудится в этом веселье нечто зловещее.
Машина всё ещё не вышла из тоннеля. Снизив скорость, он всем телом повернулся назад.
Там совершенно ничего не было.
Ни малейшего проблеска света. Перед глазами, словно доска, выкрашенная в чёрный цвет, стояла тьма.
Над ухом раздаётся смех Сугико. Внезапный, оглушительный хохот.
В самом деле, одна сторона узкой дороги была разрыта. После этого участка дорога плавно пошла под уклон, и вскоре россыпью показались огни города.
Дорога стала шире, и Саса, подъехав к обочине, остановил машину. Опустил голову на руки, всё ещё сжимавшие руль.
— Устал, — произнёс он, тяжело дыша. — Это всё тоннель, — прибавил он.
— И правда, тьма была кромешная. — Сейчас её голос прозвучал скорее подавленно.
— Темень — прямо перед глазами стояла. Нет, не так — глаза будто пеленой заволокло.
Временами, когда он очень утомлялся, ему казалось, что все его нервы горят, словно обожжённые.
Протянув руку, он схватил Сугико за шею и потянул к себе. В последнее время в такие минуты она сразу приникала лицом к его бёдрам. Слышался шероховатый звук расстёгивающейся молнии, и Сугико раскрывала рот. Влажные губы немного напряжены, лицо утопает и снова всплывает, не прекращая движения. Язык движется с умелостью, кажущейся даже чрезмерной.
