Мэдди таращилась на отца, забыв о заколке, которую вколола лишь наполовину. Он что, шутит?
Но отец выглядел вполне серьезным. Более того, он смотрел на дочь так, будто события могли принять еще худший оборот.
— Делла тоже увязалась с нами, — добавил Ричард.
— Что? — Мэдди не поверила своим ушам.
— Прости.
— Так вы все уезжаете?
— Мы вернемся прежде, чем ты успеешь опомниться.
— Как бы не так, — она бросила заколку на бюро, уже осознавая, насколько нескончаемыми станут два предстоящих месяца в обществе матери. Не будет отца, чьего возвращения с работы она с нетерпением ожидает каждый вечер, не будет Деллы… — Я могу поехать с вами? — спросила Мэдди с оттенком безнадежности в голосе.
— Твоей маме хотелось бы, чтобы ты осталась.
— Почему? — недоумевала она.
— Пока тебя не было с нами, Элис так скучала по тебе, милая.
— Она не приезжала ко мне, — возразила Мэдди. — Только один раз…
— Я же говорил тебе, у нее были на то причины.
Мэдди не стала спрашивать, что это за причины. За прошедшие годы она уже достаточно этим интересовалась. Ричард никогда не отвечал. Молчала и тетя Эди. «Не мне рассказывать об этом».
— Поверить не могу, что вы все бросаете меня здесь, — произнесла Мэдди.
— Мне будет сильно не хватать тебя, — сказал Ричард. — Но, если честно, тебе вряд ли понравится в Дели. Там холодно и довольно скучно в это время года.
«Тут просто невероятно весело», — писала Делла несколькими днями позже. В эти самые дни город погрузился в послепраздничную дремоту, и Мэдди почти не выходила из дома. Исключением стали лишь вечерние коктейли с матерью и Гаем во всеми любимом баре клуба «Джимхана» да походы в клуб на утренний чай с ячменными лепешками и заветренными сэндвичами с огурцом в компании Элис и ее подруг, таких же мемсаиб, как она. Женщины сидели на нижней веранде и жаловались друг другу на слуг, цены на муку и непрестанную борьбу с красными муравьями, портящими продукты.
— Поставить стол ножками в воду, — вещала жена одного из военных Диана Элдис, — это единственный способ. И ведь сколько раз я уже говорила об этом повару.
И сколько раз Мэдди уже об этом слышала.
«Мы остановились в доме вице-короля, — продолжала Делла свой рассказ, — хотя это скорее дворец. Каждый вечер он закатывает для нас умопомрачительные ужины и вечеринки с коктейлями. Бренди и джин льются рекой, и даже Питеру столько не выпить. Завтра мы выезжаем в Раджастхан. Наша первая остановка — в охотничьем домике в Рантхамборе. Говорят, мы отправимся на сафари на тигров. На тигров, Мэдди!»
В ответ на это Мэдди написала:
«Ты совершенно безжалостна. Однако расскажи еще что-нибудь. Буду жить твоими рассказами».
Каждое утро Мэдди смотрела на серебряный поднос, не лежит ли на нем ответ от Деллы, весточка от тети Эди или письмо от кого-нибудь из оксфордских подружек — хоть что-то, что помогло бы скрасить монотонность душных дней, проводимых наедине с матерью. Они обе бродили по гулким комнатам чересчур просторной виллы, встречаясь только во время завтраков, обедов и ужинов. Да и тогда практически не разговаривали. Элис изредка говорила что-нибудь про жару, которая становилась все сильнее, а Мэдди предавалась размышлениям о том, чем в тот момент занимается уехавшая на север компания.
Не зная, как облегчить свое тягостное положение, Мэдди старалась проводить время там, где не было Элис. Шла из спальни с книгой на веранду, играла на фортепиано в гостиной, потом отправлялась в очередной раз в сад прогуляться среди бабочек и павлинов. Вечера проходили не лучше. Несмотря на то что в Бомбее возобновились званые приемы, концерты и танцы, и Мэдди ходила везде, лишь бы хоть чем-то себя занять, без привычной компании все казалось не таким увлекательным. На перекурах в яхт-клубе ей недоставало Деллы. Всякий раз, вытаскивая спички, она вертела их в руках и вспоминала Люка Деверо. Иногда она думала о том, чтобы воспользоваться его советом и, прихватив путеводитель, поехать изучать окрестности. Тоска по Англии, ее зеленым паркам, уютным шумным кафе, тете Эди, а в худшие моменты даже по дяде Фитцу усиливалась день ото дня. Но Мэдди упорно обещала себе, что поедет завтра. Дни проходили один за другим, отодвигая Новый год все дальше в прошлое, а она все не ехала. Вторая неделя января сменилась третьей, и она понемногу начала сомневаться, что Люк Деверо когда-нибудь явится за путеводителем. В одиночестве знойных дней на вилле было совсем несложно уверовать в то, что он, должно быть, и думать о ней забыл.
