Когда в комнате снова стало темно, Хелен сказала:
— Это было очень давно. Больше это не повторяется.
Но Ньюсон видел слишком много порезов, царапин и шрамов в своей взрослой жизни. Даже за долю секунды он успел увидеть, что некоторые из них были свежие, пунцовые. Конечно, они были сделаны не вчера, но недавно. Хелен надела халат и пошла к ребенку. Вернувшись, она включила свет.
— Я вызвала тебе такси, — сказала она. — Завтра всем на работу.
Ньюсон попытался не показать, какое испытал облегчение. Он боялся, что из вежливости ему придется провести остаток ночи с девушкой, у которой проблем было явно больше, чем у него самого.
Она уложила Карла на его законное место и сделала кофе, пока они ждали такси.
— Я до сих пор просто поверить не могу, что ты ушел с Кристиной Копперфильд тем вечером, — сказала она из крошечной кухни, которая вела прямо в гостиную.
— Я же сказал, Хелен. Я понятия не имел, что интересен тебе.
— Да дело тут не во мне, дурачок, — сказала она. — Дело в ней. Ты ведь был крут, а она — полная дура.
— Я? Крут? Это она была крутой. Она была королевой школы.
— У нее была власть, но не более того. Она была высокомерная, ограниченная, злобная тварь, и в душе большинство девчонок ее ненавидели.
— Да ладно тебе, она была невероятно популярна.
— Чушь собачья. Она не была популярна. Да, всем мальчишками она нравилась. Но это другое. А большинство девчонок ее боялись. Я была среди них.
— Ты никого не боялась.
— Я всех боялась, Эд. Кроме тебя.
— А-а.
— Конечно, я пыталась храбриться и держать марку, но поверь мне, Кристина Копперфильд могла уничтожить меня в любой момент. Единственное, что для этого было нужно, это настроить против меня других девчонок В основном дело не заходило дальше оскорблений, она просто делала так, что мне казалось, будто я толстая, страшная, глупая, неинтересная. Но иногда дело словами не ограничивалось. Я видела, как она со своей бандой засунула в рот одной девочке тампон.
— Я понятия об этом не имел.
— Это было в женской раздевалке после волейбола. У девочки как раз начались месячные. Она села на лавку, а когда встала, на лавке была кровь. Прямо как в сцене из «Кэрри». Кристина Копперфильд начала издеваться, смеяться над ней. Называла ее «грязной шлюхой» и «паршивой дрянью». Потом заставила своих подружек принести из автомата тампон, и они вместе засунули его ей в рот. Вот такая была звезда Кристина Копперфильд, мать ее. И ты ушел с ней.
— Я же ничего этого не знал, Хелен.
— Конечно, тебя интересовали только ее загар, волосы и сиськи.
— Да.
Раздался звонок. За Ньюсоном пришло такси. У двери он поцеловал Хелен на прощание.
— Та девочка, у которой начались месячные… — сказал он.
— Что ты хочешь спросить?
— Это была ты?
В ответ она молча закрыла за ним дверь.
Ньюсон добрался до дома около двух ночи, чувствуя себя очень неловко. Секс был отличный, но ему определенно не понравилось внезапное и глубокое вторжение в чужую жизнь. В жизнь человека, который, положа руку на сердце, был ему безразличен. Хелен была очень несчастна. У нее много трудностей, и нанесенные самой себе увечья свидетельствовали к тому же о низкой и покалеченной самооценке. Ему такие проблемы были не нужны. Ему хватало забот с собственной самооценкой, и ему не нужна была компания несчастных и озлобленных матерей-одиночек. Он чувствовал себя виноватым за то, что переспал с ней, и не хотел больше ее видеть. Ему казалось, что при желании она могла бы найти сколько угодно мужчин на одну ночь.
Он долго стоял под душем и думал о Кристине и о том, что рассказала Хелен. Неудивительно, что Кристина жестоко обращалась с Хелен. Она была жестока и с ним тоже, бросив его через неделю с той же легкостью, с какой выбрала. Но красивые люди играют по другим правилам. Это известно всем, и если Хелен этого не знает, ей пора подрасти. Ньюсон не мог ненавидеть Кристину. Она была красавицей, и на короткий момент она выбрала его. И за это он всегда будет ей благодарен.
После душа, поскольку его компьютер был всегда подключен к сети, Ньюсон увидел, что ему пришла новая почта. Несмотря на поздний час, он не смог удержаться и не проверить ее. Отчасти — опасаясь, что Хелен уже вынесла в письменной форме унылый приговор их совместно проведенному вечеру.
