— Сомневаюсь, что все так просто, но можно попробовать различные варианты, так ведь? «Навязчивая идея», «ритуальное убийство», «оставил за собой чистый унитаз», а там посмотрим, что получится.
Сержант Уилки посмотрела на часы. Было почти пять.
— Ладно, давай начнем сейчас, если хочешь. Если говорить прямо, планов у меня на вечер нет.
— С другой стороны, можно наплевать на работу, поймать такси до центра, заказать столик в «Савой-гриль», насладиться огромным и дорогущим ужином и танцевать до рассвета, — сказал Ньюсон и, не оставляя сержанту Уилки возможности ответить, продолжил: — Ты права. Бред, чушь собачья, «Савой» — просто кошмар, танцевать я не умею, задница слишком близко к земле. Рад, что мы с этим разобрались.
— Я ожидал кого-нибудь постарше, — сказал инспектор Коллинз из полицейского участка Манчестера, когда они встретились на станции Пикадилли. — И покрупнее.
Ньюсон и Наташа порылись в национальном полицейском архиве и обнаружили три нераскрытых дела, которые, по мнению Ньюсона, могли уложиться в схему, начавшую складываться в его голове. Первое из них произошло год назад в пригороде Манчестера, Дидсбери. Это было необычное убийство, в нем так же чувствовалось пристальное внимание к деталям, как и в случае с Адамом Бишопом. Инспектор Коллинз был не в восторге, получив извещение из лондонской полиции с просьбой открыть одно из своих дел заново. Он подумал, что его проверяют.
Жертвой был военный мичман, неженатый мужчина тридцати трех лет, который приехал домой в отпуск навестить родителей. Родители работали и в день убийства уехали из дома все вместе на машине где-то без пятнадцати восемь утра. Мичман Денис Спенсер спал в гостевой комнате. Будильник у него стоял на десять тридцать, так как в час тридцать он собирался встретиться со старым другом в пабе. Офицер Спенсер так и не попал на эту встречу, потому что где-то между семью сорока пятью и одиннадцатью часами утра Спенсер впустил в свой дом убийцу.
— Вряд ли это произошло позже одиннадцати. На это указывает приблизительный момент наступления смерти и времени, которое понадобилось, чтобы его убить, — объяснил Коллинз.
Полиция предположила, что человек, которого Спенсер пустил в дом, был вооружен, потому что он — или она — смог убедить Спенсера, большого, крепкого мужчину, пойти вниз в кухню, где тот позволил привязать себя к стулу и заклеить себе рот скотчем. Полиция не выяснила, существовала ли возможность, что там было больше одного нападавшего, но помимо тела и разлитой вокруг крови практически никаких следов нападавшего не было. Как и в случае с Бишопом, убийца Спенсера очень профессионально замел все следы. И, что более важно, жертву подвергли странной и необычной пытке. Его били по голове много раз мягким плоским предметом, возможно большой резиновой дубинкой. Мичман Спенсер умер не от силы или тяжести ударов, а от их количества и частоты. Его ударили много, много сотен раз в отрезок времени с пяти до шести часов, в результате чего шейный позвонок стерся, а мозг расплющило от постоянных ударов о стенки черепа.
— Мозг получил серьезные повреждения, — объяснил полицейский врач манчестерского отделения полиции, когда они встретились в полицейском участке в Динсгейте. — Я хорошо помню подробности, это такая странная смерть. Я в своей практике встречался с разными повреждениями мозга, но обычно они были результатом одного или двух ударов. Чем сильнее удар, тем сильнее поражение мозга. Беднягу Спенсера били не сильно, не как молотком или кирпичом. Взятые каждый по отдельности, удары были не особенно болезненны. Скорее, это были шлепки, а не удары. Череп был сильно поврежден, волосы и кожа на голове полностью отсутствовали. Представьте себе, сколько раз нужно ударить человека по голове, чтобы не осталось ни волос, ни кожи. Разумеется, кровотечение было очень сильное, кровь запеклась на лице и плечах жертвы, а также на ковре под ним. В конце концов, человек должен был впасть в агонию.
— Жертва была в сознании, когда ее били?
— Да, в полном сознании. Убийца об этом позаботился.
— Нюхательные соли.
