— Разве они до сих пор все не исправили? — спросил он сам у себя. — Или запасник только недавно включился?
Кулькен никогда ни в чем не было уверен. Сказать, что у него были проблемы с принятием себя и окружающей реальности, значит, ничего не сказать. Если что-то его расстраивало, он мог перестать думать об этом только переключившись на какую-то другую более интересную мысль. Этому приему научил его доктор Браламонтс. Хотя даже это не всегда ему помогало. Некоторые неприятные мысли были похожи на прилипшую к скамейке жвачку, в которую вляпываешься, а потом никак не можешь оторвать от одежды. Она просачивается между волокон, и кажется, что ничто никогда ее оттуда не вытащит. Также было и в этот раз.
«Лампочка горит давно. Что-то случилось, а я все проспал!»
Я в ответ на это только фыркнуло.
«Да, точно. Не могло так получиться, что питание накрылось к моменту моего пробуждения».
Я отмахнулось.
«Не нравится это мне…»
Встав с дивана, Кулькен направился к месту своего падения, чтобы исправить его последствия. Приведя кабинет в нормальный вид, он выдернул наушники из компьютера, и теперь комната была не только залита светом, но и звуками, похожими на те, что он слышал во сне.
— Почему же техники медлят? — он опять посмотрел на красную лампочку. — Почему мне еще не доложили? — и тут взгляд его упал на календарь.
Ладони вспотели, по спине пробежал целый табун мурашек.
— Мой день Рожденья! Мой дурацкий день рожденья! — Кулькен почти плакал. — Они выманивают меня из кабинета, чтобы я вышел разобраться, в чем дело! Знают ведь, что я просто так не пойду.
Накануне вечером Кулькен пропустил визит к доктору. Он так сильно боялся дня «икс», что за всю неделю не нашел в себе сил ни разу выйти из кабинета. Он находился в стадии, которую доктор называл «снежный ком», когда начинаешь идти на поводу у желания отсидеться, а потом уже просто не можешь заставить себя выйти. И чем дальше, тем сложнее. Также бывает со студентами-прогульщиками. Чем больше они прогуливают, тем сложнее потом прийти. Появляется чувство стыда и неловкости, которое непросто перебороть, пока не станет слишком поздно, пока не подкрадется сессия, и откладывать будет уже некуда.
— Доктор будет в ярости, доктор будет в ярости! — Кулькена затрясло. Вцепившись руками в волосы, он зажмурился. — Дыши! Дыши глубоко! — приказал он себе. Опустившись на кресло на колесиках, Кулькен начал шептать слова детской считалочки:
— Раз, и свет вокруг погас… два, такая вот, дружок, судьба… Три… в окошко посмотри…
Начиная приходить в себя, он попробовал восстановить события последних дней. Хотя для людей, почти живущих на работе, нет такого понятия как дни. Они делят время неделями. Живут с понедельника по пятницу, а затем небытие. У кого-то приятное, у кого-то не очень.
— Это важно, — прошептал Кулькен себе под нос. Что было на этой неделе? Кларест и Дорф… Игры, я играл по сети. Просматривал резюме… — он загибал пальцы. — Читал новости… играл… Читал про съезд эльфоманов, — пальцев на руке не хватало. — Дальше отчеты, отчеты, отчеты, играл. Брр… — встряхнув головой, он словно отогнал лишне. — Вчера мне названивал доктор. Я отключил телефон и сел играть. — Кулькен потер лоб. — Что же теперь делать?
Красная лампочка все еще горела.
Он взглянул на значок wi-fi в уголке экрана.
«Сети нет, — на лбу проявились морщинки. — Нет до сих пор или нет опять? Что вообще происходит?»
Взгляд вернулся к лампочке.
«Отрезали меня от мира, wi-fi отрубли, со светом непонятно что…»
«Так может быть, выйдешь, а? — сказало суровое Я. — Не будь идиотом, они наверняка старались устроить тебе сюрприз, а ты сидишь тут как крыса и трясешься от страха».
Суровый тон внутреннего Я сменился уверенным дружественным голосом доктора: «Кулькен, ну что такого страшного может случиться? Выйди за дверь, они наверняка тебя заждались».
