– Ничего я у тебя не крала, – высокомерно ответила Селина, медленно отступая, на всякий случай, в сторону Гарольда. – И я не стала бы на твоем месте клеветать на других из-за пропажи какой-то жалкой краски.
Я благоразумно промолчал. В конце концов, она прекрасно знала, что украла у меня краску.
Как только Гарольд понял, что Селина подкрадывается к нему, он бросил карандаш и упал грудью на стол, защищая всем телом свои литературные опусы от критических нападок сестры. Откуда-то из его недр исходила душераздирающая смесь визга и свиста, так протяжно и пронзительно выпускает пар паровоз.
– Я хотела только посмотреть, – негодовала Селина, пытаясь сдвинуть тело Гарольда с бумаги, испещренной каракулями.
– Однако, брат вцепился в край стола мертвой хваткой и продолжал оглушать мир пронзительным визгом, что грозило вызвать недовольство Олимпийцев. Спор явно переходил в драку. Лично меня не заботило какие излияния души Гарольда пыталась выведать Селина, а она, похоже, не сомневалась, что доберется до них рано или поздно, я даже был рад, что сестра переключилась на него, и больше не насмехается над моим рисунком. Но существуют неписанные законы братства между мальчишками. Мальчики часто подвергаются жестокому обращению, разве можно не поддержать друг друга в тяжелые времена гонений и унижений! Иначе племя мальчишек может исчезнуть с лица земли. Я отложил кисть и с криком ринулся в бой.
Нельзя сказать, что мои действия повлекли за собой положительный результат. Разница в возрасте в два-три года все еще сильно перевешивала все преимущества мужского пола. Но тут швы на платье Селины затрещали со звуком отдаленной перестрелки, и эта катастрофа усмирила, наконец, неукротимый нрав сестры.
Женский язык острее меча, в чем мне пришлось вскоре убедиться, так как Селина, придерживая порванный край платья, выпустила в отместку зажигательную смесь из оскорблений и ругани. Перед моими глазами, как картинки в волшебном фонаре, прошли все ошибки, глупости и несправедливо понесенные наказания моей еще недолгой, но отнюдь не безупречной жизни. В этом, однако, не прозвучало для меня ничего нового, и желаемый эффект не был достигнут, вследствие избитости и не оригинальности. К тому же, победа есть победа, и моральный облик триумфатора не играет в данном случае особой роли.
Довольный Гарольд слез со стола и с помятого клочка бумаги, из-за которого пострадало столько швов.
– Можешь прочесть, если хочешь, – с благодарностью произнес он, – это Письмо Смерти.
За всю свою жизнь я ни разу не отгадал, во что решит играть Гарольд. В одном только я никогда не сомневался, что игра его будет посвящена чему-нибудь совершенно невероятному, неповторимому и невозможному. Кто еще мог, ради развлечения, составлять предсмертные распоряжения по поводу имущества? Однако, именно таким было последнее увлечение Гарольда, и справедливости ради стоит заметить, что окрестил он свое произведение абсолютно точно, раскрывая, так сказать, суть вопроса. Слова «воля» и «завещание» достаточно многозначны и часто используются не в прямом смысле, а словосочетание «Письмо Смерти» не вызывает никаких сомнений.
Я разгладил помятую бумагу и погрузился в чтение. По стилю и форме завещание брата значительно отличалось от тех, какие обычно заверяются семейными нотариусами, единственное, что напоминало юридический документ – это полное отсутствие знаков препинания.
«дарагой эдвард, – говорилось в письме, – када я умру фсе мои манеты вазьми себе и палки и меч и еще пушки и крепости фсе что хочешь прощай дарагая шарлотта када умру часы твои и компос и карандаши и фсе мои маряки и книжки с картинками фсе прощай дарагой брат аминь дарагая Марта я очень тебя люблю оставляю тебе мой сад мышей и кроликов мои цветы в гаршках када умру ухаживай за ними дарагая…» (Здесь рукопись обрывается.)
– Почему ты мне ничего не оставил! – с негодованием воскликнула Селина. – Ты – негодный мальчишка! Я заберу обратно то, что подарила тебе на день рождения.
– Ну и пусть, – ответил Гарольд, вновь завладевая документом. – Я хотел и тебе что-нибудь оставить, но теперь не буду, потому что ты прочла мое письмо до того, как я умер!
