Впал в зрелый возраст.
24 апреля. Мысли едва ворочаются, как раздавленные крабы.
25 апреля. Время от времени он приходил меня проведать, но не слишком часто, а просто, чтобы вдохнуть немного едких глотков горечи.
* Не следует путать людей умных и людей талантливых.
* Он всегда был сентиментальным: деликатный голубой цветок пустил в нем корни крепче дубовых. Самым свирепым бурям не удавалось вырвать этот цветок. Он лишь чуть прикрывал венчик и тут же раскрывался, как только буря проносилась мимо.
7 мая. Прелестное замечание Сен-Поль-Ру о том, что деревья обмениваются птицами, как словами.
11 мая. Нужно, чтобы дневник, который мы ведем, не был только болтовней, как это слишком часто чувствуется в «Дневнике» Гонкуров. Нужно, чтобы он помог нам формировать характер, беспрерывно его исправлял, выпрямлял.
17 мая. Руссо ведет беседу со своей душой, а Гонкур — со всеми скудоумными соседями. Жан-Жак чувствует себя стариком, но, как он ни дряхл, он считает, что он лучше, чем молодые здоровяки.
* Мои книги — это как бы письма самому себе, которые я позволяю читать другим.
21 мая. Листья расцвели дождевыми каплями.
* Голубь сел на подоконник и вспорхнул, хлопнув крыльями, как накрахмаленной салфеткой.
26 мая. Если бы вы только знали, как я хорошо чувствую себя в одиночестве, в каких я всегда добрых с собой отношениях.
* Француз колет эпиграммами того, кем хотел бы быть: депутата, и то, что хотел бы получить: орденскую ленточку.
29 мая. — Я вымыл руки, — говорит Фантек. — Они такие белые, что можно подумать, будто меня только что купили.
4 июня. Я заметил на стенке вырезанную ножом дату. И спросил хозяйку, что здесь увековечено: день свадьбы, именин или рождения?
— Да нет, — сказала она. — Это мы отметили тот день, когда водили корову к быку. С тех пор прошло ровно шесть с половиной месяцев, и что-то, по-моему, она не слишком раздулась, как раз сейчас я щупала ей живот.
5 июня. Монография о лени. Описать день и показать, что мозг подобен большому цветку, за которым надо ухаживать все утро, чтобы он распустился к вечеру. А так как в Париже вечером большей частью уходишь куда-нибудь, мозг так никогда и не достигает полной зрелости. Только в деревне он может раскрыться вполне. Утром перелистывать газеты, книги, схватывать мысли других, делать на лету заметки, распознавать, откуда сегодня ветер, доводить свой мозг до такой точки, когда ему становится необходимым создавать; развивать эту систему тренировки и нагрева словами легкими, языком не ученым, не тарабарским.
* Где бы мне было особенно уютно?
Меж двух полок гардероба в стопке чистого белья.
14 июня. Мне хотелось бы иметь такой рабочий кабинет, чтобы окно его непременно выходило прямо на ферму. Я смотрел бы, как солнце нагревает кофейную жижу луж, смотрел бы, как ковыляют вперевалку утки и как гуси тянут свои головы с крохотными, словно игольное ушко, ушами. Поглядев на скотный двор, где громко дышат коровы, я сказал бы: «Нам, людям, следовало бы занять место этих солидных животных. Ну почему ударом рога в зад они не опрокинут наземь пастуха, когда он, усевшись на скамеечку, доит их и опустошает попарно их соски таким жестом, будто подтягивается вверх по веревке? А когда их хочешь погладить, они шарахаются. Впрочем, и сам пастух не сознает своей силы, своего человеческого превосходства. Я, один лишь я взволнован — мне кажется, что я все понимаю и над всем господствую. Я ведь приехал сюда, в этот хлев, издалека. А пастух здесь родился».
И я заказал бы себе фуражку с надписью золотыми буквами «Толмач природы».
* Все животные говорят, кроме говорящего попугая.
* В глазах его зажегся керосин.
30 июня. Она семенит так быстро и так легко, что кажется, будто у нее не одна пара ног, а больше.
* Мизантроп: солнце существует лишь для того, чтобы плодить мух, сосущих мою кровь.
1 июля. Когда утром я открываю окно — точно любимая омыла мои глаза свежей водой.
* Маленькие белые облачка поднимаются от земли, точно кто-то стрижет на ее спине шерсть.
Петухи мальчишескими и строгими голосами бросают приказания, как молодые или старые вожди краснокожих.
