— Сел в саду, начал перебирать, — продолжал свой неторопливый рассказ Гаврилыч. Вращающийся синий свет милицейской мигалки изредка выхватывал из мрака то его лицо, то лицо Василия, придавая происходящему какой-то жуткий мистический оттенок.
— И тут вижу: обронил где-то по дороге пучок нужной травы. Что делать? Травка очень нужная, от ревматизма…
Вася сухо кашлянул.
— Ну да, — заторопился Гаврилыч. — Не отвлекаюсь. В общем, пошел ее искать. Я перед уходом на часы посмотрел: половина двенадцатого ночи.
— А сейчас сколько? — спросил я.
Вася взглянул на запястье.
— Половина третьего, — ответил он и поторопил:
— Ну, ну!
— Иду, смотрю под ноги, — продолжал рассказ Гаврилыч. — Еще фонарик взял, чтобы под ноги светить. Ну и пес мой следом увязался. Если бы не он, я бы и внимания не обратил… Дохожу до этого дома — я мимо него с травой проходил, — пояснил он нам. — Дохожу, значит, до этого дома. Свечу фонариком под ноги, вокруг не смотрю. И вдруг мой Абрек как гавкнет!
Гаврилыч сделал паузу. Мы затаили дыхание.
— Я испугался, — откровенно признался Гаврилыч. — Думаю, неужели волк?
— А тут бывают волки? — тоже испугался я.
— Раньше были, — ответил Гаврилыч. — Лет пятнадцать — двадцать назад. Только на людей они ни разу не нападали, бродячих собак задирали.
— Гаврилыч! — мученическим тоном напомнил Вася.
— А, ну да… Так вот, я сначала немного испугался. Потом сообразил, что на волка мой Абрек сразу бы кинулся. У меня кавказская овчарка, — пояснил он мне. — Собака здоровая, сильная, на волков генетически натасканная. Чабанский пес, одним словом…
Я кивнул, не отрывая заинтересованного взгляда от лица собеседника.
— А тут он даже не залаял, а так только, рыкнул… Нет, думаю, значит, не волк.
Гаврилыч умолк и посмотрел в сторону «новорусского» дома. И тут же мы с Васей, словно намагниченные, посмотрели туда же. Но ничего нового не увидели. Перед домом по-прежнему стояли две милицейские машины с беззвучно вращающимися мигалками и белый «рафик» и красным крестом, нарисованный на боку. Движения не было.
— Так вот, — продолжал Гаврилыч, и мы одновременно повернули головы к нему. — Посветил я фонариком вокруг и вдруг вижу: с того торца…
Он кивнул головой на боковую сторону высокого забора.
— …с того торца кто-то веревку перекинул.
— Ага! — пробормотал я против воли.
— Да, — подтвердил Гаврилыч. — Веревку. Сначала я подумал, что это грабители. Отступил в кусты, чтоб им на глаза не попасться, кликнул Абрека. Взял его за ошейник, притаился.
Гаврилыч вытер двумя пальцами уголки губ.
— Сижу, не дышу. Смотрю: на заборе человек появился. И не просто человек, а женщина.
Вася затаил дыхание.
— У вас отличное зрение, — сказал я, прикинув расстояние от кустов до забора.
— Да нет, — отмахнулся рассказчик, — зрение неважное. У нее волосы были длинные, до пояса. Поэтому и признал, что женщина.
— Красивая? — жадно спросил Вася, изнемогший от ожидания.
— Красивая, — подтвердил Гаврилыч неторопливо. — Только это я потом увидел, когда она близко подошла.
Вася закатил глаза и тихо застонал. Я с удивлением посмотрел на мужика. Надо же, какой впечатлительный! Что ж он, никогда голых женщин не видел?
— В общем, спустилась она по веревке вниз, — продолжал Гаврилыч, — и сюда побежала. В кусты, значит.
— Прямиком к тебе, — игриво намекнул Вася. — Ты, надеюсь, не сплоховал?
Я снова посмотрел на него, но уже с некоторой брезгливостью. Чехова он читает, как же! Да он дальше «Плейбоя» в своем интеллектуальном развитии никогда не продвинется!
— А я не ущербный, чтоб на женщин из-за кустов бросаться, — ответил Гаврилыч с неожиданным спокойным достоинством. — Предпочитаю женщине сначала понравиться, а потом ее в постель приглашать.
Я посмотрел на мужчину с уважением. Молодец, ничего не скажешь!
Вася смутился.
— Я пошутил, — объяснил он.
— Я так и понял, — ответил рассказчик. — Так вот, подбегает она прямиком ко мне. Я удивился, думаю: неужели она нас с Абреком заметила? Включил фонарик, она вздрогнула и остановилась. А Абрек снова гавкнул, негромко так, дружески. И даже хвостом завилял, кобель несчастный.
Гаврилыч усмехнулся и покачал головой.
