Некулче долго молчал. Потом переспросил:
– Говоришь: русские не перейдут Днестр?
– Клянусь аллахом!
– Зачем же тогда тебе нужна крепость?
– Твое упорство граничит g безумием, – разозлился Измаил-паша. – И оно тебе дорого обойдется. Жду один час. Если через час я не увижу над крепостью белый флаг – сровняю Сороки с землей!
Белый флаг не был поднят над крепостью. И через час паша Бендерский снова послал янычар на штурм. Но крепость молчала – не слышно было ни выстрелов, ни боевых кличей.
В тишине поднялись крепостные ворота. Изумленные турки остановились. Вдруг раздался барабанный бой и Из ворот выбежали солдаты со штыками наперевес. Раскатилось грозное «ура».
Русская пехота ринулась на янычар.
Высохшая от зноя земля была тверда как камень. Глухо скрежетали лопаты. Пот лил с солдат ручьями.
– И зачем надо здесь копать? – ворчали солдаты.
– Фортификацию возводим!
– Ха! Опять наш царь мудрует…
– Молчать!
Одни копали канаву, другие выкашивали траву на обнесенном канавой участке. Потом пришли еще солдаты. Они покрыли окопанный и выкошенный участок полотном, которого хватило бы на несколько палаток. Остальные с недоумением следили за ними. Что здесь затевается?
Но вот грянул ружейный залп… Еще один, еще… Прибыл драгунский полк. Затем – гусарский. Драгуны подбрасывали вверх шляпы. Гремело мощное «ура».
По проходу, образованному драгунами, шли Петр и Кантемир. Сзади следовали их свиты.
Когда дошли до конца прохода, стоявшие там верховые гусары повернули коней – одни направо, другие налево, – и взорам гостей открылся стол. Он был весьма необычен: столешницей для него служила земля, а сиденьями – край канавы. Посреди стола развевались флаги – русский и молдавский.
– Мебель я забыл дома, – пошутил царь.
– Это царский стол… – проговорил Кантемир.
– Солдатский! – Петр рассмеялся. – Ну ничего, в Петербурге я встречу вас с таким же великолепием и блеском, как вы встречали меня в Яссах…
Подошли к канаве.
– Рассаживайтесь, дорогие гости! – пригласил царь молдавских бояр.
Бояре посмотрели на канаву, друг на друга и не сдвинулись с места. Петр весело подмигнул своим генералам и сенаторам и первым спрыгнул в канаву. Те последовали его примеру. Сел за импровизированный стол и Кантемир. Только тогда спустились в канаву и молдавские бояре, подбирая полы длинных кафтанов.
Из шатра показалась царица.
Петр повернулся к Кантемиру.
– Скажите, государь, что это у вас за восточные обычаи?
– Какие?
– Прятать женщин.
– Разве?
– А где же ваша супруга? Мне хотелось бы ее видеть.
– Она с утра плохо себя чувствовала. Но она придет. – И Кантемир обратился к Некулче: – Сейчас же пошли кого-нибудь за ее величеством.
Вино разлито по бокалам… Петр встал.
– Ваше величество, – начал он, – уважаемые гости! В мире есть большие народы и есть народы малые. Бывает, что большие народы мельчают, а малые крепнут. И не большие народы побеждают малых и не малые больших. Верх всегда одерживают народы храбрые, трудолюбивые. С вашего позволения, господа, я поднимаю этот бокал за ваш народ, который никогда не мирился с турецким игом, как и мой народ не мирился в свое время с игом татарским и в конце концов сбросил его. Ваши враги – наши враги. Наше оружие будет теперь и вашим. Так поднимем же бокалы во славу нашего братства.
Грянули пушки. Все сидящие за столом в один голос крикнули «ура!», и вино снова полилось в бокалы.
Веселье было в самом разгаре, когда возле императорского стола остановилась карета. Паж, соскочив с запяток, распахнул дверцу. Из кареты вышла Касандра, и все взоры устремились к ней. Шум за столом утих.
Господарша приехала на праздник в черном платье, которое делало ее еще более стройной. В тишине, воцарившейся вокруг, облик ее казался печальным и строгим.
Кантемир помрачнел. Петр встал из-за стола, подошел к Касандре и поклонился.
– По ком ваш траур, госпожа? – спросил он.
– По сыну, – резко ответила Касандра.
Возле царского шатра лежал, завалившись на бок, серб. Молодая крестьянка омывала рану на его груди. Ее подруга держала наготове чистое полотенце – перевязать рану. В изголовье раненого сидел мужчина постарше, вооруженный пистолетом и палашом. Он, как и его товарищ, тоже был весь изранен. Судя по одежде и чертам лица, он не был сербом.
