— А будет когда, что никого их не будет?
Старик покачал головой, наблюдая за Кириллом:
— Так, видно, богу надобно, чтоб были.
— Нигде того не писано — про русских князей.
— Не писано? — улыбнулся старик. — А попы ж говорят!
— Читал, как убивали князей. Брутий убил кесаря. Многих римских кесарей убивали. А может, то и у русских было, но нигде о том не записано!
— А ты, вижу, книгочей!
— Дмитрий, коли победит, высоко занесется. Из наших костей башни ставить надумает!
— Дмитрия не станет — Василий станет, что у него растет. А доколе князья башни городят, не жди пощады нашим костям! Может, народ поймет, что силен князь народом. А коли народ своей силы князю не даст, где ее взять князю?
— Так как же ж быть, дедко?
— Надо народу свою силу познать. А на то надобно время. На досуге с князем спорь, а коли враг у ворот, держись за князя. Но время свое знай да ступай в корчму обратно. Корчмарю-то небось не заплатил?
— Ну прощай, дедка.
— Иди, иди.
Кирилл в корчму не вернулся. Он шел в тумане, раздумывая: «Бабы да я — только мы не несем в эти дни страды. Гоже ли таиться у корчмарева светца при моей могуте, при моих силах?»
Он вспомнил, как тосковал в Царьграде по родине…
«Душно без родины. А ежли теперь побьют, пуще насядут на нас татары».
С площади донесся гул голосов, и Кирилл остановился. Неожиданно в темноте заблаговестили. Что означал неурочный этот звон? Он заспешил к собору.
Навстречу ему вырвался из тьмы, проскакал и сгинул во тьме всадник. И еще несколько всадников промчалось вслед.
— Гонец!
Кирилл кинулся бежать к народу. В церквах звонили. Попы служили молебны о ниспослании победы. Меняя коня, гонец успел сказать всем, что битва началась. Город наполнился криками:
— Бьются!
— Где же?
— Верст за семьдесят.
— А как?
— Послали только сказать, что встретились.
Заголосили, запричитали бабы. Со всех сторон потек их разноголосый протяжный вой.
А гонец, охраняемый стражей, уже мчался с вестью где-то во тьме, лесными просеками, к Москве, и звери кидались прочь от неистовой быстроты коней.
Всю ночь принимались звонить. Церкви не пустели. Каждый спешил от себя поставить свечу, заказать молебен.
К утру в Коломне сменился второй гонец.
— Наши берут!
— Ой, правда ли?
— Господи! Слава тебе!
— Возьмут, не сумлевайтесь. Поганцы побегли.
— Батюшки! А ваших коломенских никого не видал?
— Где ж там видать!
— А Мишу Кувердю не знаешь?
— Не слыхал.
— И Прошу не знаешь?
— Да нет. Я суждальский.
— Так бьют, значит?
— Бьют окаянных.
— Ну сохрани тебя господи!
Днем уже знали: войска кинулись преследовать бегущих татар.
С деревьев летели листья. Повсюду звонили колокола, всюду гудели веселые говоры и переклички; казалось, что это весенний пасхальный день, полный торжественного звона, досуга и радости.
Еще войска Дмитрия не ушли с Вожи, а в Коломну уже начали прибывать очевидцы боя. Их встречали нарасхват, и в их рассказах правда мешалась с мечтой, благо верили всякому слову.
— Побито татар, братия, тьма. Потоплено да потоптано тьма. Несть числа. И всех князей татарских побили. Теперь иссякнет Орда!
Мчались гонцы. Наспех меняли коней, спешили к Москве. Между воинами шел спор:
— Ты слазь. Мне скакать на Москву, я уж отдохнул.
— А я и сам не притомился.
— Семьдесят верст-то проскакавши?
— Сам поскачу, слыхал? Коня!
И гонец пропадал, оставляя позади лишь затихающий топот.
Кирилл смотрел им вслед. Москва за лесами.
Великий князь Рязанский Олег Иванович узнал о битве на Воже двенадцатого августа. Еще воины Дмитрия обшаривали привожские леса, а вестник уже рассказывал Олегу об избиении татар.
И весть о победе Дмитрия Олегу была горька.
Но он выслушал весть стоя, сохраняя тот же строгий и неподвижный взгляд из-под густых бровей.
Высокий, сухой, жилистый, он носил темные одежды в оттого был стройнее и строже. Он стал великим князем Рязанским в том году, когда Дмитрий только родился. Желтоватое лицо его казалось смуглее от седины, пробравшейся в синеватую тьму волос. Бороду подстригал, и она клином выдавалась вперед. На левой щеке сидела пунцовая родинка.
— А Дмитрий Иванович здоров?
Гонец понимал, что Олегу была бы целительна весть о ранах или о гибели Дмитрия, но не выдал своей догадки и ответил спокойно:
