— Полгода почти. Сразу после госпиталя. Меня в самом начале войны ранило, только майорские звёздочки обмыл и на тебе… Долго в госпитале валялся, левая нога совсем не слушается, правая рука тоже. Комиссовывать не стали — война. Строевые офицеры нужны. Если не в бой, так хоть сюда. И на том спасибо, что не вышвырнули на улицу, как других… Ковылял тут потихоньку. Теперь вот вы ещё правую ногу изуродовали…
— Когда придёт наземный транспорт или вертолёт?
— На рассвете. Подгадали вы тютелька в тютельку. Борт сядет на дозаправку. Дальнейший маршрут мне не известен, но, скорее всего, опять туда полетят, откуда вы топаете. Примерно в это же время придёт «Урал» наливник, пополнит запас топлива.
— Сопровождение?
— Водитель и старший машины. Он сдаёт топливо, я принимаю. На борту кроме, понятное дело, экипажа, могут быть большие звёзды, а могут не быть, может будет десант, а может нет… Знаешь, чего я хочу?
— Догадываюсь… Чтобы в этот раз был десант, да? Тогда нам не уйти.
— Дурак ты, Лёха. Я хочу, чтобы десанта не было.
— Так ты пойдёшь с нами? — с надеждой вскинулся Янычар.
— Нет, Лёха, не пойду, — вздохнул Попов. — У меня к тебе просьба будет, — произнёс он, помолчав. — Сделаешь?
— Что смогу.
— Не оставляй меня.
— Что?!
— Не оставляй меня.
— Ты в своём уме?!
— В своём, Лёха, в своём. Вы ведь всё равно должны меня убить. Так что не притворяйся. По большому счёту моя просьба лишняя, но мало ли. Вдруг ты решишь оставить меня в живых, по старой памяти.
— Пошли с нами!
— Я же сказал, нет.
— Я не отдам приказ убить тебя!
— Я прошу сделать это. Правда. Очень прошу. Сам я не могу. Духу не хватает. Посмотри на меня. Я же калека… Кому я нужен? Вы ещё вторую ногу изуродовали, кость разнесли вдребезги, не собрать. В госпитале отчекрыжат, однозначно, к бабушке не ходи. Ну и куда я такой? На паперти подаяние просить и пропивать потом? Разве это жизнь?
— Саня, ты хочешь от меня невозможного!
— Помоги мне, будь мужиком. Конечно, ты можешь уйти, но представь моё будущее… Помоги, я прошу тебя… Не могу я в таком состоянии жить и не хочу, понимаешь?
— Пойдём с нами!
— Нет.
Янычар смотрел на старого товарища. А затем произнёс:
— А помнишь, в училище…
— Не начинай, Лёха, не надо… Просто сделай это и всё. Я прошу тебя. Пожалуйста…
Капитан молча поднялся. Долгим взглядом посмотрел на бледное в бисеринках пота лицо друга, на его ногу в окровавленных набухших бинтах.
Пристально глядя ему в глаза, Попов медленно кивнул.
Янычар так же медленно кивнул в ответ, развернулся и вышел из вагончика.
— Ну, что, командир? — спросил Негатив.
— Он просит помочь ему… Сам не может… Сделаешь?
— Я тебе чё, палач?! — возмутился Негатив.
— Я не смогу…
— А я, значит, смогу, да?! Спасибо за оказанное доверие! — зло выдохнул Седых.
— Ты ведь не знаешь его… А я с ним в училище лямку тянул…
— Так одно дело в бою и совсем другое, когда человек сам просит!
— Я прошу тебя, Витя… Я лично.
Негатив с досадой сплюнул, резко распахнул дверь, не закрывая за собой, решительно вошёл внутрь.
Капитан услышал, как два раза почти беззвучно кашлянул его «вал», лязгнул затвор, выбросив две гильзы, звякнувшие о пол. Следом повалилось что-то мягкое, тяжёлое, стукнул упавший стул.
Седых вышел, не глядя на Туркалёва.
А тот, стиснув до боли челюсти, отошёл в сторону, сел на сырую траву, обхватив голову руками.
«Как же я устал… — думал Янычар, крепко зажмурив глаза, не в силах удержать выступившие слёзы. — Как же всё надоело… Устал оправдываться выполнением приказов… Устал чувствовать всю нелепость этого оправдания, всю бессмысленность этой войны…»
Подошёл Мамба, сел рядом. Помолчал и тихо сказал:
— Мы на войне, командир. Аллах простит.
— Я в другого Бога верю, Рустам, — горько ответил Туркалёв.
— Он тоже простит, Алексей.
— А я сам прощу себя? — едва не всхлипывая, спросил капитан.
Мамба молчал.
Подошли остальные, сели рядом. Шахов заботливо накинул командиру на плечи чужой бушлат.
Туман поднимался всё выше, заливая белым молоком тёмные силуэты деревьев на светлеющем небе.
Скоро вертолёт. Возможно, с десантом. Скоро бой… Если он будет, чем закончится? Неизвестно. Но если уж ввязываться в драку, надо побеждать. В противном случае не стоит и начинать. У них выбора «начинать» или «не начинать» нет. Они на войне.
