Александр включил передачу, дал газ. Он ещё не решил, что будет делать дальше — просто пошёл на сближение. Можно таранить бронепоезд, постараться сбросить его с рельсов. А можно попробовать перед этим пальнуть в него из пушки. Броня на бортах у бронепоезда тоньше, чем у танка, в основном — для защиты от пуль и осколков.
Саша уже вёл танк по полю. Бронепоезд приближался, но какой-либо тревоги немцы не поднимали. Свой же танк идёт, немецкий!
Уже были видны немцы на передней платформе, где был установлен зенитный 20-миллиметровый автомат «Эрликон». За платформой следовало несколько бронированных закрытых вагонов. В башнях которых были видны орудийные стволы. В середине поезда был паровоз, пускавший клубы пара. За паровозом снова шли четыре бронированных вагона, и замыкала состав открытая платформа с таким же зенитным орудием, как и на первой платформе. Серьёзная сила! Сделает пару-тройку залпов и тут же переедет на другое место, потому засечь такую подвижную батарею затруднительно.
В первую половину войны и немцы и наши использовали бронепоезда. Не доезжая метров сто до рельсового пути, Саша остановил танк и перебрался в командирскую башню. Открыв затвор орудия, он вытащил из боеукладки снаряд, загнал его в казённик. «Разобраться бы теперь с наводкой», — беспокоился Саша.
Он пересел в кресло наводчика и приник к прицелу. В первую очередь надо поразить паровоз, лишив тем самым бронепоезд подвижности. Саша покрутил маховичок, навёл перекрестье прицела на паровозную будку. «А где спуск? Как выстрелить? — оторопел Саша. — Ни кнопок, ни рычажков. Как-то же из пушки стреляют?»
Внизу, под ногой он увидел педаль, нажал. По ушам ударил звук выстрела. Казённик пушки выскочил назад и выбросил дымящуюся гильзу. Ура, нашёл-таки этот чёртов спуск! Не мешкая, Саша вбросил в камеру снаряд, повернул пушку влево и выстрелил, ещё раз угодив в блиндированный вагон. Опять — снаряд в ствол, доворот башни, выстрел по другому вагону.
Саша трудился в бешеном темпе, понимая, что времени у него катастрофически мало. Немцы сейчас опомнятся и шарахнут по нему со всех стволов. Иллюзий он не питал. На бронепоезде пушки больше, они мощнее, и команда многочисленная — человек сто наверняка. Сколько их на самом деле, он не знал — не сталкивался никогда с бронепоездами, видел лишь в кино да в музее Российской армии в Москве. Но там он не произвёл на Сашу должного впечатления.
Саша заглянул в смотровую щель. Бронированный паровоз был окутан паром, с шипением и свистом выходившим из пробоин. Один броневагон явно горел. Открытого пламени Саша не видел, но дым валил из всех щелей. Повреждений на других вагонах он не заметил. Как же так? Он выпустил пять снарядов, а повреждён только паровоз и один вагон. В том, что Саша не мог промахнуться, он был уверен. Или бронебойный снаряд пробил броню и не вызвал пожара?
Немцы пришли в себя и открыли по танку огонь. Но что было странно — стреляли они из пулемётов и зенитных малокалиберных пушек «Эрликон». Пули били по броне, с визгом рикошетировали, а пушки бронепоезда молчали. И только тут до Саши дошло: он же стоит в сотне метров от бронепоезда, сами рельсы возвышаются на щебёночной насыпи — танк в мёртвой зоне! В отличие от пулемётов и зениток, имеющих большие углы обстрела, пушки в башнях по своей конструкции не могут иметь отрицательного угла прицеливания. Даже если немецкие артиллеристы опустят до упора стволы, снаряды пройдут выше.
От осознания своей малоуязвимости Саша возликовал. Бронепоезд рядом, а сделать с ним ничего не может! Пулемёты же ему не угроза.
Саша выключил задний ход и зигзагом приблизился к поезду ещё, остановившись у передней платформы, где расположились зенитчики. Загнал снаряд в ствол, довернул башню. Зенитчики в панике стали прыгать с платформы, и Саша с наслаждением влепил снаряд в зенитную установку.
Осколки снаряда и части разбитой зенитки застучали по броне танка. Опять снаряд в ствол и выстрел в торец броневагона. По логике, там броня должна быть тоньше.
Пробив броню стенки, снаряд с грохотом взорвался внутри.
