Так и не найдя ответа, Саша решил вздремнуть.
Спал он вполуха, постоянно прислушиваясь к посторонним звукам. Проснувшись, посмотрел на часы. Ого, восемь часов проспал!
Выбравшись из кустов, он взобрался по склону овражка и осторожно выглянул. Немцев не было видно — впрочем, как и наших. Неужели основательно закопались? Или он в самом центре нейтральной полосы?
Увидев на краю оврага, метрах в двухстах от себя дерево, Саша по дну оврага направился к нему. Осмотрелся — никого вокруг. Он взобрался почти на вершину дерева — с высоты видно дальше. Жаль — бинокля нет.
У леска, в полукилометре от оврага на запад, стояла немецкая миномётная батарея. Нанести бы её данные на карту да передать по рации нашим. Только ни карты, ни рации у него нет.
С востока доносилась редкая винтовочная стрельба. Отошли наши, что ли? Но сейчас Сашу больше интересовали немцы. Он метр за метром изучал местность к западу от оврага. Но кроме миномётчиков — ничего заслуживающего внимания.
Александр спустился вниз, в овраг, поскольку долго сидеть на дереве неудобно, и просидел в этом овраге до вечера. Очень хотелось есть, и особенно — пить. Ушибленная щека опухла, но зубы были на месте. Саднила и пульсировала шишка на затылке. Здорово его немец саданул, а главное — подкрался незаметно, слишком поздно Саша почувствовал за своей спиной его присутствие. Ну да ничего, впредь наука будет.
Саша осмотрел гимнастёрку. Вся в крови, ворот оторван, две пуговицы с мясом выдраны. Учитывая его трёхдневную щетину и опухшую щёку, видок у него ещё тот, только детей пугать. Да, пожалуй, и не только их.
Едва дождавшись темноты, Саша выбрался из оврага и направился к миномётной батарее. Немного не доходя её, опустился на землю и пополз.
Так, вот и миномёт, рядом с ним — несколько ящиков с миномётными минами. К стрельбе завтрашней приготовились. Поодаль — палатки с миномётчиками, и оттуда периодически голоса доносятся. Прошмыгнуть мимо или погром учинить? Вон они, немцы, на его земле как хозяева себя ведут: в карты играют, смеются, наверняка вино пьют. А он, как червь земляной, мимо них, таясь, ползти должен? Не пойдёт! Где у них часовой?
С полчаса Саша понаблюдал, пока увидел его. Немец не спеша прохаживался от палаток к миномётам и обратно.
Саша стянул с плеча автомат и положил его на землю — сейчас он только мешать будет. Выждал момент, когда часовой подойдёт к миномётам и повернётся к нему спиной.
Дистанцию в десяток метров он пробежал буквально на цыпочках. Однако, почувствовав за спиной неладное, стал поворачиваться к нему лицом. Но рот открыть, чтобы тревогу поднять, не успел.
Саша ударил его ножом в сердце, подхватил падающее тело, осторожно опустил его на землю и бегом бросился назад, к миномёту. Перебросив через плечо автомат, он подхватил ящик с миномётными минами и подтащил его к палатке. Установив его с тыла — с противоположной от входа стороны, он откинул крышку и уложил на мины гранату, предварительно отвинтив на ручке фарфоровый колпачок и дёрнув за шнур. И, уже не таясь, бросился в лес. Он ломился через кусты, как лось, боясь одного — не выколоть бы глаза.
Немцы, даже если услышат топот его ног, ничего предпринять уже не успеют. Запал на немецкой гранате горит долго, секунды четыре-пять — в самый раз для таких случаев.
За спиной здорово грохнуло и, озарив лес, взметнулось пламя.
Взрывной волной Сашу толкнуло на землю. От осколков уберегли деревья. От других палаток миномётчиков, что стояли поодаль, неслись крики. То ли раненые кричали, то ли немцы понять не могли, что случилось.
Саша не стал ждать окончания страшного «спектакля», а бросился бежать в глубь леса, прикрывая лицо рукой. Пару раз он спотыкался о коряги и падал, но опять поднимался и бежал дальше. Вроде и невелик ущерб для батареи, а всё-таки один из расчётов, скорее всего, погиб.
Немцы наверняка быстро обнаружат труп часового с ножевой раной, потому списать взрыв на неосторожность расчёта при обращении с боеприпасами не получится. Явная диверсия русских! Грешить немцы будут на наших разведчиков, но искать если и станут, то в стороне передовой. А кто в своём уме после диверсии будет уходить не к своим, а в немецкий тыл?
