Добрался до передовой. У немцев были отрыты окопчики, да и то не в полный рост, а траншей вообще не было видно. Ну да, ленятся. Чего попусту землю рыть, если блиц-криг, если завтра снова в наступление? Однако же ракетчики исправно пускают осветительные ракеты, а пулемётчики периодически постреливают по нейтральной полосе.
Саша понаблюдал за немецкой передовой около получаса. Ещё бы осмотреться, да велик шанс, что на него наткнётся кто-нибудь из солдат. Поторопился он, надо было по пути к фронту пришибить какого-нибудь немца и переодеться в его форму — вообще приняли бы за своего. Ночью притвориться спящим можно было бы. Но — чего не случилось, того не случилось, не предусмотрел. А теперь приходилось и за передовой наблюдать, и за окружающей местностью, рассеивая внимание.
Между пулемётными гнёздами было метров по двести, почти посередине — окопчик с ракетчиком. И стреляют ракетчики по очереди: один пустит ракету, которая на парашютике минуты три горит мертвенным, с голубизной, светом. Второй ракетчик стреляет, едва гаснет первая ракета. Между выстрелами есть небольшой, в минуту, перерыв. И прорваться на нейтральную полосу можно, если убить ракетчика или пулемётчиков.
Саша размышлял. Ракетчика убить проще, он один. Но это сразу станет заметно — почему он вдруг перестал пускать осветительные ракеты. И кто-то пойдёт проверять.
Пулемётчиков обычно в расчёте двое. Убить двоих в окопе сложнее, но хватятся их не сразу. Саша склонился ко второму варианту. Он пополз к пулемётному гнезду, умело прячась в складках местности. Это для непосвящённого человека любое поле — ровное. Для диверсанта это совсем не так. Всегда есть складочки, ложбинки, которые дают тень, и хоть небольшое, но укрытие.
Времени уже час ночи. Когда будут менять пулемётчиков? Вопрос очень важный. Он может ворваться в окоп, убить пулемётный расчёт, а сзади подойдёт новая смена. Однако они могут и до утра пробыть на боевом посту, а он пролежит, как дурень, в непонятном ожидании. Нет, надо действовать быстро!
Саша вытащил из ножен и взял в правую руку немецкий штык, а револьвер заткнул за ремень. В случае непредвиденного хода событий он будет последней надеждой.
Дождавшись, когда пулемётчики дадут дежурную очередь, в два прыжка Александр бросился в окоп.
После стрельбы пулемётчик несколько секунд почти ничего не слышит. Пулемёт — не пистолет, грохочет сильно. Эти моментом и воспользовался Саша.
Он упал сверху в окоп и сразу же, с лёта вонзил штык в спину второго номера. Он был ближе и был более опасен, поскольку стоял боком к пулемету, и руки его были свободны.
Первый номер был занят пулемётом, стоял к Саше спиной и момент убийства второго номера сразу не осознал. Он отпустил рукоятку пулемёта, дёрнулся рукой к пистолетной кобуре — а уж поздно. В сердце вошло холодное жало штыка. Не зря в свое время в спецназе Саша долго тренировался бить автоматным штыком — прямым и обратным хватом. Правда, штык на АК-47 покороче винтовочного будет, и работать им удобнее. Но ведь получилось же! Как будто и не было мирных лет…
Оба номера расчёта осели на дне окопа. Теперь нельзя терять ни минуты.
Саша выждал, пока хлопнет ракетница, выбрался из окопа и быстро пополз в направлении советских окопов. Выручило то, что ракетчики пускали ракеты вперёд, стараясь, чтобы была видна «нейтралка». Немецкие позиции при этом оставались в темноте.
В один момент, когда очередная ракета погасла, Саша вскочил и даже успел бегом преодолеть с полсотни метров. Когда раздался выстрел ракетницы, он упал и пополз. И дальше — только ползком. Когда ракета светила ярко, он замирал на месте; когда гасла, активно работал локтями и коленями.
Наконец ракеты с их предательским светом остались позади, но Саша не поднимался. Пулемётчики периодически постреливали, и ему не хотелось попасть под шальную пулю. Локти уже саднило.
Да сколько же будет тянуться «нейтралка»? Километр? Полтора?
Пахнуло махорочным дымком. Впереди точно наши! Немецкие сигареты имеют другой запах, дым у них лёгкий, а от нашей махорки першит в горле.
— Эй! — тихонько окликнул Саша. Вваливаться в незнакомый окоп или траншею без предупреждения он не хотел. С перепуга дадут очередь в живот, и поминай как звали.
