Примерно на середине пути мы достигли самого широкого места в дамбе. В яме тлели дрова, оставленные кем-то с ночи. Я бы просто прошёл мимо, но Спаркс спрыгнул в яму. Судя по оставшемуся мусору, ночью здесь неплохо повеселились. На земле валялась куртка, несколько пляжных полотенец и пустые бутылки из-под пива.
Спаркс легонько пнул ближайшее бревно.
– Ещё живы. Если немного помочь, то огонь не скоро потухнет. Подбрось туда ещё брёвен.
Я послушно исполнил задание, но не удержался от вопроса:
– Зачем?
– Для подстраховки. Дурное предчувствие разрастается внутри меня, как зрачки в темноте. Нам следует всегда иметь под рукой огонь.
Через несколько минут костёр разгорелся. Спаркс снова направился к железнодорожным путям.
– Подожди, мы же не можем оставить всё так? А если ветер?
Спаркс пожал плечами:
– Так будет даже лучше для нас.
Я не сдвинулся с места. Тогда Спаркс подскочил ко мне сам:
– Хорошо. Я свяжу огонь с ямой, чтобы этому прекрасному болоту ничего не угрожало.
Он очень быстро что-то произнёс на языке огня, который я всё ещё не понимал. И хотя Спаркс не обучил меня даже нескольким словам, мне казалось, что скоро я сам начну всё понимать. Когда заяц замолчал, из костра вырвался маленький клубок дыма, покружился вокруг и исчез. Визуально ничего не изменилось, но я чувствовал, что огонь послушался. Весьма странные ощущения.
– Доволен? – уточнил Спаркс.
Я кивнул.
– Хорошо. Тогда идём дальше.
Мы прошли вдоль железнодорожного полотна ещё метров сто и почти достигли края болота, когда моё внимание привлёк громкий всплеск справа. Там, на грязном пригорке, сидела самая большая ондатра, которую я когда-либо видел.
Мы встретились глазами. Она присела на корточки и помахала лапой:
– Привет, дитя.
Женский голос, низкий и немного хриплый. По спине пробежали мурашки.
– Игнорируй её, – посоветовал Спаркс.
Но я не послушался:
– Здравствуйте… леди?
– Она не леди, малец.
Спаркс нетерпеливо топнул:
– Надо двигаться дальше. У нас нет времени на разговоры с шелки[6].
– Шелки? Кто это? – удивился я.
– Это мы. – Голос был высокий и звонкий, как колокольчик.
Вторая ондатра высунула голову из ряски:
– Я – Сильвия, а это моя сестра Саманта.
– Восхитительно! – воскликнул я, ощутив неестественное желание во всём с ними соглашаться. И опять внутри меня завязалась борьба.
– Э-э, глупый вопрос, наверное, но чем вы отличаетесь от ондатр?
Саманта хихикнула:
– Кроме того, что умеем разговаривать, глупое дитя?
Щеки у меня вспыхнули от презрения, с которым это произнесли. Хотелось раствориться на месте, но вместо этого я кивнул. Краем глаза я заметил, что Спаркс смотрит в небо и грустно качает головой.
– Да, конечно.
К разговору присоединилась третья ондатра, сидевшая неподалёку.
Её голос словно объединял первые два: получалось довольно мягкое и пушистое звучание. Выходя из воды, она тряслась, как собака, но брызг не было. Ондатра стала расти, размываясь в очертаниях. Через мгновение она превратилась в девушку, маленькую и смуглую, одетую в неприлично короткое платье из коричневого меха. Я покраснел ещё больше и отвернулся, глядя на воду.
– Ах, Сьюзен, смотри, ты смутила принца Чарминга[7], почему бы тебе не…
Голос Сильвии оборвался, а я ощутил резкий жар в икрах и коленях, словно кто-то плеснул слишком много жидкости для розжига на угли в гриль.
– Замолчи! – рявкнул Спаркс голосом, полным огня.
Я обернулся и увидел, что ярко пылающий заяц стоит между одетой в меха девушкой и мной. Она фыркнула, пожала плечами и снова превратилась в ондатру.
– Прощай, принц Чарминг. Если бы не этот старый глупый кролик, мы могли бы…
Мех Спаркса вспыхнул, и шелки отшатнулись к краю хребта.
– Валите своей дорогой…
Она закончила фразу на языке пламени.
Прежде чем ей ответить, заяц выругался на быстром и плавном языке, который напомнил мне о волнах и пляже.
– Ты бы дала ему номерок, Сьюзи, – засмеялась Саманта. – Его обезьянку лучше оставить в покое.
– Замолчи! – огрызнулась Сьюзен. – Ты не… ой!
Неожиданно она нырнула под воду и исчезла.
– Что это с ней? – удивилась Сильвия, посмотрела за наши спины, пискнула и нырнула за подругой.
