Она отложила салфетку и встала. Спенсер взял ее за локоть и повел к танцевальной площадке.
– Мы скоро вернемся, дорогой, – через плечо бросила Эллисон Дэвису.
Ее вдруг охватила паника: показалось, что она покидает Дэвиса навсегда. Этот человек, похоже, обладал способностью заставлять людей подчиняться его воле. По всей видимости, ему ничего не стоило увести женщину куда угодно, даже из-под носа ее нерешительного жениха.
Если бы в этих явно мужских объятиях была Энн, Эллисон заволновалась бы за будущее сестры и Дэвиса. Но в объятиях находилась не Энн.
Не кто иной, как Эллисон оказалась в кольце его рук. Она выпила спиртного больше своей привычной нормы. События вечера развивались катастрофически, впрочем, этого следовало ожидать. Она устала притворяться и выдавать себя за кого-то другого.
И под влиянием уютного тепла, исходящего от Спенсера, Эллисон позволила себе расслабиться. Подобно маленькой девочке, которая хочет спрятаться, она укроется с головой одеялом, полагая, что никто ее не увидит, поскольку она сама никого не видит. Именно так чувствовала себя Эллисон в тот момент. Мир воспринимался ею сквозь какую-то дымку. Она спряталась в этом тумане. И не намерена была отвечать за дальнейшие события.
Но разве неудивительно, что, ведомая Спенсером Рафтом, Эллисон без особых усилий двигалась в танце, хотя никогда раньше не могла понять намерения своего партнера? Даже несмотря на высокие каблуки, она двигалась в такт музыке в одном ритме с его телом.
– Вы все-таки чувствуете себя неважно, не правда ли? – Губы Спенсера шевелились у самых ее волос, на щеке она ощущала теплое дыхание.
– У меня кружится голова, – созналась Эллисон. Более того, ей казалось, что она парит в невесомости.
Он положил ладонь ей на голову и прижал к груди. Пальцы погрузились в волосы и начали массировать ей затылок. Эллисон блаженно закрыла глаза, но затем вдруг резко открыла их. Что он делает!
– Прошу вас, Спенсер, – проговорила она, пытаясь отстраниться от его руки. – Я… Дэвис…
– Тс-с, все в порядке. У вас сегодня очень трудный день.
Он повел ее в танце к противоположному краю площадки. Теперь между ними и женихом Энн находились другие пары. Свет был сумрачным. Вряд ли Дэвису видна рука Спенсера, двигающаяся вверх и вниз по ее затылку.
– Вы не должны этого делать, – слабо запротестовала она, в то же время подчиняясь диктату его ладони. Эллисон снова прижалась к нему головой, чувствуя щекой его мускулистую грудь.
– Да, не должен. Мне и самому неловко, что я это делаю, – пробормотал он. – Дэвис – мой лучший друг. – Руки его слегка напряглись. – Но вам так хорошо… Я знаю, вам это нравится.
Ей действительно было хорошо – чувствовать себя в его объятиях. Кожа пылала, пожар исходил откуда-то изнутри. Ее грудь никогда не казалась ей столь налитой и тяжелой, как сейчас. А почему так напряглись соски и впились в прозрачный лиф платья? И почему ей хотелось потереться ими о его грудь? Руки и ноги налились свинцом, а вот сердце билось как колокол! И вообще внутри у нее все трепетало.
И никогда еще не ощущала она так близко от себя чье-то тело. Все ее чувства были настроены на него. Считалось, что Эллисон высокого роста, но рядом с ним выглядела малышкой. Ее рука покоилась на его мускулистых плечах, их бедра соприкасались. Чувствовалось, что приятель Дэвиса крепкий и сильный мужчина.
Но это не означало, что он состоит из одних только мускулов. Наряду с физической силой Спенсер обладал гибкостью. Кроме того, был нежен. Большим пальцем он чертил линии на ее ладони, а его правая рука скользила по обнаженному плечу Эллисон.
– Я никогда не видел рыжеволосых с кожей, как у вас. Ведь у большинства рыжих кожа светлая, не правда ли?
– Мы, то есть моя сестра и я, унаследовали цвет лица от бабушки по материнской линии. Она испанка, и кожа у нее была оливкового цвета. От нее у нас и зеленые глаза.
– А рыжие волосы? – Он неторопливо провел по ним пальцами.
– От нашего ирландского дедушки.
– Весьма красочное семейство.
Она засмеялась, уткнувшись ему в рубашку:
– И не только в этом отношении.
– Взять вашу сестру, например. Эллисон подняла голову:
