– Ты с ума сошла!
– А что, замечательная идея!
– Это дурацкая идея! Такого мы не позволяли себе даже в детстве!
– Нам всегда все сходило с рук! Эллисон Лемон сердито посмотрела на сестру. Если не принимать во внимание выражения лица, можно было подумать, что она увидела свое отражение.
Энн сидела в позе индейца на кровати сестры. Отвернувшись от нее, Эллисон стала вытаскивать шпильки из пучка волос на затылке. Она тряхнула золотисто-каштановой гривой, и густые волосы точно такого же цвета, как у сестры, рассыпались по плечам.
– Помнишь, Бетт Дэвис в двух или трех фильмах играла близнецов, которые менялись ролями. С ними всегда происходило что-нибудь забавное.
– Одно дело в кино, совсем другое – в жизни.
– А разве искусство не отражает жизнь? – Энн досадливо вздохнула. – Решайся, Эллисон! Да или нет?
– Нет! Прежде всего я не могу поверить, что ты говоришь об этом серьезно, – сказала Эллисон, проводя щеткой по волосам.
– Да пойми же, я не хочу всю жизнь оставаться плоскогрудой!
– Мы вовсе не плоскогрудые, – возразила Эллисон, оглядывая себя в зеркале.
– Но и лишку нет никакого!
– Зачем тебе это нужно? Через несколько лет груди обвиснут, и как ты будешь выглядеть? – Уложив щетку в косметичку, она повернулась к Энн. – Так что подумай и взвесь все хорошенько. Не следует этого делать.
Энн засмеялась:
– Ты всегда до чертиков осторожна и до тошноты практична! У тебя хоть раз в жизни появлялась какая-нибудь игривая мыслишка? Посмотри, насколько эффектно ты смотришься с распущенными волосами! Просто великолепно! Разве ты не хочешь быть красивой?
– Я не стремлюсь к этому… Внешность – не самое важное.
Энн театрально прижала ладонь к сердцу и устремила взгляд к потолку.
– О да, я понимаю, главное в человеке – его душа и сердце.
– Ты можешь сколько угодно смеяться надо мной, но я так устроена. И предпочитаю, чтобы меня считали умной, а не чокнутой.
Энн нахмурилась. Сестра просто неисправима. Эллисон интересовала только ее лаборатория с электронным микроскопом, горелкой Бунзена и чашкой Петри.
– Но мне ты можешь оказать эту услугу?
– Нет. Я не желаю участвовать в подобных экспериментах. Почему заранее не сказать об этом Дэвису?
– Я хочу преподнести ему сюрприз.
– Ты нравишься ему такой, какая есть. Иначе зачем бы он собирался на тебе жениться?
– Знаешь ли ты хотя бы одного мужчину, который не мечтал бы, чтобы у его женщины была большая грудь? – Не дожидаясь ответа, Энн покачала головой. – Ладно, забудь об этом. Я снимаю свой вопрос. Ведь ты вообще не знаешь мужчин.
– Я знакома со многими мужчинами, – надменно возразила Эллисон.
– Да, все заумные и не от мира сего! – парировала Энн.
– Они ученые.
– Я и говорю: заумные и не от мира сего, – пробормотала Энн, выдергивая нитку из простыни. Она надулась и замолчала, но буквально через несколько секунд снова заговорила:
– Я хочу увеличить грудь для самоутверждения… Дэвис придет в восторг, когда это обнаружит. Я прошу мою сестру-двойняшку мне немного помочь, а она раздувает целую историю.
– Дело нешуточное, – строго сказала Эллисон. – Ты просишь меня не просто «немного помочь». Ты просишь, чтобы я притворялась тобой, пока тебе будут делать операцию.
– Но ведь это займет всего несколько дней! Снимут бинты – и все в порядке, я свободна.
Эллисон прикрыла ладонями грудь и содрогнулась. Идея была ей не по душе, но это личное дело Энн. Она хотела только одного – чтобы Энн не втягивала ее в подобную историю.
– А как с работой?
– Я беру недельный отпуск. Здесь нет проблем. А ты будешь работать, как обычно. Тебе придется видеться с Дэвисом только вечерами.
– А что будешь делать ты? Прятаться в дальней спальне?
– Я останусь в клинике. Это дорого, но гораздо лучше, чем находиться дома.
Эллисон встала из-за туалетного столика и зашагала по комнате.
– Энни, но ведь это сумасшествие! Ведь ты и Дэвис… ну а вдруг он… словом, ты меня понимаешь.
– Ты имеешь в виду постельные дела? – Эллисон вспыхнула, услышав столь прямо поставленный вопрос. Энн засмеялась. – Я позаботилась об этом. Сказала, что гинеколог изменил рецепт противозачаточных таблеток, и мы не можем спать три недели, пока буду их принимать.