Что говорят американские историки спустя десятилетия? Вот мнение автора обобщающей работы по дипломатии Ф. Рузвельта - Р. Даллека: "По всем центральным вопросам - Объединенные нации, Германия, Польша, Восточная Европа и Дальний Восток - Рузвельт преимущественно следовал планам, разработанным заранее и получил большую часть того, что хотел: мировая организация, раздел Германии, определение позиции по Польше, Декларация об Освобожденной Европе - все это обещало содействовать американскому вмешательству в заграничные дела и возможному долгосрочному сотрудничеству с СССР; равным образом соглашение по Дальнему Востоку обещало спасение американских жизней и объединение Китая как части общей системы, позволявшей Соединенным Штатам контролировать послевоенный мир".
Очевидцы в один голос говорят о превосходном настроении американской делегации после завершения переговоров. Г. Гопкинс сказал о чувстве "встающего нового дня, о котором мы все молимся. Русские доказали, что они могут быть рассудительными и способны далеко смотреть; в сознании президента и всех нас не было никаких сомнений относительно того, что мы можем жить с ними и сосуществовать мирно так далеко в будущем, насколько мы можем это будущее предвидеть". Текст совместной декларации, подписанной по окончании конференции, полностью отражает эти чувства. О создании всемирной организации в ней говорилось как о "величайшем шансе в истории".
Несомненно, что в Ялте мысли о ядерной проблеме не оставляли Рузвельта. Черчилль вспоминает, что "был шокирован, когда президент внезапно в будничной манере начал говорить о возможности открытия атомных секретов Сталину на том основании, что де Голль, если он узнал о них, непременно заключит сделку с Россией". Черчилль постарался успокоить партнера по атомному проекту: "В одном я уверен: де Голль, получи он достаточно атомного оружия, не хотел бы ничего большего, чем наказать Англию, и ничего меньшего, чем вооружить коммунистическую Россию этим оружием... Я буду продолжать оказывать давление на президента с тем, чтобы не позволить ни малейшего раскрытия секретов Франции или России... Даже шестимесячный период представляет значимость, если дело дойдет до выяснения отношений с Россией или с де Голлем".
Рузвельт согласился, и в Ялте по поводу атомного оружия царило молчание. Стало ясно, что президент и Черчилль не намерены делиться этим секретом с СССР в ходе войны. И когда они заявляли о приверженности союзу трех великих держав - в военное время и после - они сохраняли для себя существенную оговорку. Сейчас мы знаем, что все изъявления союзнической дружбы следует коррелировать с молчанием по этому вопросу.
На пути домой после ялтинской конференции Рузвельт вел себя как император, возвращающийся в Рим. В Северной Африке аудиенции у него просили три монарха - египетский король Фарук, король Ибн Сауд из Саудовской Аравии и император Хайле Селассие из Эфиопии. Они были приняты на корабельной палубе. Подарки им Рузвельт сделал королевские. Фарук получил двухмоторный транспортный самолет, а Селассие пять военных автомобилей. Беседы тоже носили соответствующий характер. Фаруку Рузвельт посоветовал выращивать длинноволокнистый хлопок, с Селассие обсуждал судьбу бывших итальянских владений в Африке. Самой пышной была свита Ибн Сауда. Лидер современной демократии говорил с абсолютным монархом прежде всего о нефти. Поднимался вопрос и о судьбе Палестины. Рузвельт просил его королевское высочество позволить расселение евреев в Палестине. Ибн Сауда ждал подарок Рузвельта самолет.
В Александрии на борт президентского эсминца "Куинси" взошел Черчилль вместе с дочерью и сыном. Премьер еще раз отметил глубокое утомление президента. Пройдет время, и Черчилль подсчитает, что в период между маем 1940 года и смертью Рузвельта в апреле 1945 года он писал президенту каждые 36 часов. Премьер-министр заметил уже после войны: "Ни один влюбленный не изучал капризы своей возлюбленной так, как я это делал по отношению к президенту Рузвельту".
Как свидетельствует ближайшее к президенту лицо - Гарри Гопкинс, Рузвельт покинул Ялту с чувством удовлетворения, положительно воспринимая итоги конференции и оптимистически глядя в будущее. И следующая неделя встреч с тремя королями была названа президентом в письме "фантастической". И только в западном Средиземноморье его настроение стало меняться. Частично виною тому был де Голль. Хотя Франция и не присутствовала в Ялте, ее интересы там не были забыты. Она получила зону оккупации в Германии (пока без обозначения границ этой зоны) и место в Союзном контрольном совете по Германии. Леги записал в дневнике 10 февраля 1945 года: "Рузвельт изменил свое мнение и поддержал Черчилля в вопросе предоставления Франции места в Союзной контрольной комиссии в Берлине. Он полагал, что это поможет уговорить де Голля согласиться с ялтинскими решениями, затрагивающими Францию".
