Глобализм американской внешней политики проявился во второй половине 1944 года, когда произошло ее вторжение в географическую сферу, еще недавно названную в Вашингтоне имеющей "минимальное значение для США" - в Восточную Европу.
В Думбартон-Оксе советская делегация стремилась получить шестнадцать голосов (по числу республик в СССР) в совещательной ассамблее новой организации, очевидно, пытаясь при помощи этого избежать изоляции, создать ситуацию примерного равенства с Британским содружеством наций и с Соединенными Штатами, твердо рассчитывавшими на голосование своих латиноамериканских соседей. Остроту приобрел и вопрос о вето великих держав в Совете безопасности. Чтобы избежать тупика, Рузвельт в начале сентября 1944 года решил обсудить спорные вопросы с главой советской делегации А. А. Громыко.
Аргументы Рузвельта были таковы: американское общественное мнение не поддержит всевластия великих держав, олицетворяемого в праве вето; малые страны станут опасаться великих; ООН нарушит главенствующий принцип суверенитета; у президента будут проблемы с проведением устава мировой организации в сенате. Сталин в письме от 14 сентября 1944 года защищал принцип единогласия четырех великих государств: "Среди этих стран не должно быть места взаимным подозрениям". Предубеждения против СССР делают право вето абсолютно необходимым для самообороны Советского Союза. Президент должен понять советскую озабоченность.
Думбартон-окские обсуждения еще продолжались, когда Рузвельт и Черчилль встретились 11 сентября 1944 года во второй раз в Квебеке. Это была их восьмая встреча военных лет. Союзные войска, вытеснив немцев из Франции и Бельгии, находились перед "линией Зигфрида". Нельзя было считать фантастическим мнение некоторых военных, что война может завершиться к концу года. Черчилль не преминул сделать патетическое введение: "Будущие историки самым внимательным образом станут изучать послетегеранский период... Все, чего мы касаемся, превращается в золото".
Данная конференция явилась одной из серии встреч Рузвельта, целиком посвященных послевоенному устройству мира.
В сентябре 1944 года премьер-министр Черчилль переводит вопрос о "сдерживании" СССР в Европе в практическую плоскость. Он указывает Рузвельту на "опасное распространение русского влияния" на Балканах обстоятельства капитуляции Румынии и Болгарии дают ему для этого основания. Рузвельт разделял опасения Черчилля. Принимая австрийского эрцгерцога Отто, он сказал: "Нашей главной задачей становится не допустить коммунистов в Венгрию и Австрию".
На конференции в Квебеке Рузвельт и высшее американское военное командование открыто обсуждали возможности союзных войск в реализации плана наступления на Триест, Истрию и продвижение в направлении Вены. Рузвельт подписал инструкцию, по которой генералу Г. Вильсону, в случае неожиданного краха Германии, надлежит оккупировать четырьмя дивизиями Австрию. Рузвельт и Черчилль не скрывали, что их действия несут политическую нагрузку. После встречи в Квебеке, уже в Гайд-парке, Рузвельт согласился с посланием Черчилля Сталину, где говорилось "о политической опасности противоречий между Россией и западными союзниками в отношении Польши, Греции и Югославии".
В это время президент яростно отстаивает в своем окружении идею, что для США в послевоенном мире нужна сильная Британия, необходимо "восстановление гражданской экономики Объединенного королевства и восстановление английского экспорта". Неделю спустя после второй Квебекской конференции Рузвельт говорил своему помощнику о "необходимости сохранения Британской империи сильной". И между тем, санкционируя сближение с ослабевшей Англией, Рузвельт все же не оставлял идеи сделать осевой линией своей дипломатии договоренность с СССР. Основой этого, возможно, было то, что он хотел сотрудничества в "германском вопросе".
Президент на протяжении всей войны полагал, что Германия, виновница двух мировых войн, должна быть лишена политического могущества, должна исчезнуть как первостепенный фактор мировой политики. Это означало создание механизма жесткого контроля над немецкой промышленностью, взимание суровых репараций и децентрализацию экономики. "Германский вопрос" интенсивно обсуждался в Квебеке, и в подходе к нему не было найдено взаимопонимания американской и английской сторон. На этом этапе Рузвельт хотел выработки жесткой политики в отношении Германии. "Мы должны быть твердыми в отношении Германии, я имею в виду немецкий народ, а не только нацистов. Мы должны либо кастрировать немцев, либо обращаться с ними таким образом, чтобы они не могли воспроизводить население, которое хотело бы продолжать свой прежний путь".
