До 27 мая, говорит он, обстановка была сложной, тяжелой для правительства, однако не угрожавшей самому деголлевскому режиму и де Голлю лично. На волне широкого забастовочного движения ВКТ, за которой, по убеждению Амона, стояла ФКП, предъявила правительству очень высокие требования, но в то же время ВКТ вступила в переговоры с правительством, вела их жестко, но конструктивно. Это давало основания считать, что ВКТ и ФКП стремятся к достижению своих целей без свержения де Голля.
Однако после 27 мая положение радикально изменилось. Бастующие рабочие отвергли договоренность, достигнутую между профсоюзами и правительством. Каков может быть поворот дел?
Далее собеседник говорит, чеканя слова:
— Нынешняя ситуация в какой-то степени напоминает ту, которая существовала в России в предоктябрьский период 1917 года. Однако международная обстановка иная: существует НАТО.
Собеседник сделал паузу.
В договоре о создании Североатлантического пакта действительно имеется статья, предусматривающая вмешательство Союза в случае дестабилизации внутриполитического положения в одном из государств-участников. Выйдя из военной организации НАТО, Франция осталась, однако, стороной политического договора об образовании Союза. Но не в этом дело. Слова Л. Амона — показатель серьезности обстановки в стране, того, как ее оценивает руководство Франции.
Далее Л. Амон говорит, что одним из вариантов разрешения кризиса мог бы стать уход деголлевского правительства, возглавлявшегося Ж. Помпиду, с созданием правительства новой политической ориентации либо с участием коммунистов — хотя условия для этого, по его мнению, не созрели, — либо без них. Он считает такой путь опасным, ведущим, в частности, к пересмотру не только внутренней, но и внешней политики Франции.
Наиболее приемлемым Амону представляется сценарий с преобразованием правительства Ж. Помпиду и заменой нескольких министров, возобновлением переговоров со Всеобщей конфедерацией труда и другими профсоюзами на базе повышенных, но не заведомо неприемлемых требований, с достижением договоренностей путем максимальных уступок со стороны правительства и проведением этих договоренностей в жизнь правительством и ВКТ каждым со своей стороны, что предполагает работу по прекращению забастовки с постепенной изоляцией и дискредитацией экстремистских элементов. Для осуществления этого варианта, говорит Л. Амон, потребуется, чтобы ВКТ вновь стала на путь переговоров, чем было бы восстановлено негласное взаимопонимание между правительством и ВКТ в условиях борьбы.
Я молчал. Мне не надлежало комментировать внутренние дела Франции. Л. Амон и не ждал от меня комментариев. Но он добавил нечто неожиданное. Нам известно, сказал он, что вы собираетесь покинуть свой пост во Франции. Это дело вашего руководства. Однако мы рассматриваем беседы с вами как надежный канал связи. Мы ценим его и исходим из того, что можем использовать его и впредь, если в этом вдруг возникла бы необходимость. Поэтому мы хотели бы, чтобы до конца событий вы оставались во Франции. Передайте послу, что это не только личная просьба Л. Амона.
Я передал, и В. Зорин согласился. К тому же и ехать-то было не на чем. Железные дороги Франции стояли. Были у меня в те дни и другие важные контакты, связанные с тем, что говорил Лео Амон.
29 мая де Голль, взлетев на вертолете прямо из Елисейского дворца, исчез из Парижа на 5 часов. Возник своеобразный вакуум власти. В Елисейский дворец могла войти любая политическая сила. Но не вошла. Де Голль побывал во французских войсках в ФРГ, которыми командовал генерал Массю, крутой парашютист, балансировавший во время алжирских событий 1958 года на грани лояльности правительству и бунта, в силу чего он попал «на отсидку» в ФРГ. В тот же день прошла мощная демонстрация ВКТ. 30 мая де Голль выступил с речью, демонстрируя твердость и решимость навести порядок. Он объявил о роспуске в 17 часов 30 минут Национального Собрания. За этим последовала внушительная демонстрация сторонников де Голля. Она спускалась по Елисейским полям к площади Согласия. Это был кульминационный момент в развитии кризиса.
