— Скажите, Горбаченко, кто убил инженера?
— Было так. Примерно в десять вечера я, Борисов и Буценко в машине Азарова выехали из Артемовска в сторону Донецка. Когда ограбление не удалось и в машине отпала надобность, мы остановились в десяти километрах за городом. Азаров просил: «Не вздумайте меня убивать, у меня дети». Володька успокоил: «Иди пешком, трогать не будем тебя, а мы поедем». Инженер вышел из машины, вслед за ним Володька. Я тоже пытался выйти и уже открыл дверцу, но в это время раздался выстрел...
Когда велся допрос Горбаченко, работники оперативной группы, возглавляемой Щегловым, вечером задержали в Курдюмовке, что недалеко от Артемовска, Олега Буценко.
При обыске в его квартире нашли карманный фонарик. Жена Азарова опознала, что он принадлежал мужу.
После непродолжительного запирательства Буценко признался, что был участником вооруженной банды, возглавляемой Борисовым, Горбаченко тоже входил в эту банду.
— Уточните, Буценко, — обратился следователь, — что забрали у хозяина «Волги», которого захоронили после убийства? У кого остались самодельный пистолет, обрез и где они находятся?
— Когда связали хозяина «Волги» и посадили рядом со мною на заднее сиденье, я взял паспорт, документы на машину, водительское удостоверение, диплом инженера, фотографию его сына и шесть рублей денег. Документы я оставил у себя вместе с тремя рублями, а три отдал Виктору. Документы я сжег в печке сразу же как пришел домой. Обрез и пистолет остались у Борисова.
— Во время знакомства с Виктором как вы себя называли?
— Борисов мне сказал, чтобы я назывался другим именем и я назывался Владимиром, но с какой целью он это предложил, не знаю.
Банда планировала ограбление инкассатора. Преступникам потребовалась машина — и они убили Азарова. Они нуждались в короткоствольном автоматическом оружии — и напали на Нескородева, убили милиционера Панасенко и водителя такси.
Это была трудная операция. Бандиты действовали в различных городах и районах области, отличались большой маневренностью. И всюду мужественно, терпеливо и неустанно шли по их следу работники милиции.
...Три жизни, загубленные по собственной вине. Три судьбы. Три трагедии. А могли ведь жить по-людски: иметь семью, детей, работу, уважение окружающих. Для этого не так уж и много надо — быть просто порядочным. И все произошло из-за «хрустальной» мечты жить красиво, в свое удовольствие, не по средствам. А ведь хрусталь так легко разбивается на мелкие осколки, собрать которые воедино невозможно.
Подполковник Максимов ехал на место происшествия без особого желания. Да откуда ему было взяться, если тебе приказывают на ночь глядя, притом перед самым отпуском, отбыть в командировку.
С горки показался залитый электрическим светом Зугрэс, город, где прошло детство и юность. Щемящее, теплое чувство наполнило его сердце... Здесь, вон на той дамбе, что поближе к мосту, ловил раков, которые своими клешнями ранили руки до крови. За водохранилищем — родная школа. Вглядываясь через боковое стекло «Волги» в мелькавшие аккуратные домики, утопавшие в буйном цветении садов, Максимов вспомнил двадцать второе июня 1941 года. В тот день он с отцом и старшим братом копал возле дома колодец, когда мать вместе с обедом принесла им страшную весть — о вероломном нападении на нашу страну фашистской Германии. Какая там еда! Бросив работу, все отправились на городскую площадь слушать по радио выступление Молотова. Потом были годы военного лихолетья...
В Снежное Максимов приехал за полночь. Его ожидали начальник горотдела Чугунов и работники угрозыска.
— Над чем задумались, товарищи? — поздоровавшись, спросил Максимов. — Может, я напрасно приехал, сами во всем разобрались?..
— Если бы так, — сокрушился высокого роста, сухопарый начальник горотдела. — Откровенно говоря, ума не приложим, кто бы мог позариться на убогое имущество: брать-то нечего, одно старье. Правда, дед Прокопов занимался домашним виноделием — у него росло несколько кустов лозы. Иногда он кое-кому из поселка продавал свое зелье... Бывали случаи, когда любители выпить просили его дать в долг, но дед не жаловал, гнал в шею. К сожалению, у нас нет пока сведений, кому именно он отказывал.
