Не знаю, что на меня нашло, но я ошеломленно кивнул.
— А… чем я смогу отплатить?
— Догадливый малыш. Но об этом, позволь, чуть позже. Видишь эту красную кнопку? Среди врагов, явных или скрытых, ты станешь неуязвим — стоит только ее нажать.
— А если ты сам себе лютый враг? — не сдержал я горькую усмешку.
— Поверь моему опыту — с собой всегда можно договориться.
— Противопоказания, побочные эффекты имеются? — в тон ему срезонировал я.
— Индивидуальная непереносимость не исключена, — хмыкнул он. — Этот сукин сын, — кивнул он куда-то в сторону окна, — на том и погорит.
Так второй раз я услышал о загадочном типе, который все предусмотрел, кроме того, что в палату вопреки его наказу временно подселят и меня. Больница же — не пансион.
— Каков умник, — качнул головой сосед, — сдал меня в эту люкс-камеру: ори, кричи, плюйся… Бесполезно! Знает, паршивец: любое, даже подспудное раздражение от медперсонала сработало бы на мое исцеление: с резонатором силы воспрянут.
— Но ваши «провокации» не удались…
— Зато… Я смог дождаться тебя, брат. Это самое важное, — голос его будто треснул, глаза увлажнились, он шмыгнул носом, прокашлялся. — На что я мог надеяться в этой жизни…
— Кстати! — торопливо добавил он, не отвечая на мое недоумение. — В выключенном состоянии резонатор беспомощен. Белая кнопка, видишь? И брось свои мысли об этом, — скосил он вдруг взгляд в сторону ножки кровати, где притаился заветный осколок.
— Откуда? — обомлел я.
— Откуда-откуда? — передразнил он меня. — Оттуда! — кивнул он на резонатор. — Мысль материальна, слыхал? Этой штуковиной мысли можно измерить, прочесть, расщепить и даже отнять, — со скрипучим смехом откинулся он на подушки. — Держи!
— Закон резонанса? — взвесил я в руке так похожий на телефон прибор.
— Набери-ка без пробелов, — вдруг жестко произнес он, — день и час гибели Саши, а также дату рождения Лии.
На автопилоте я набрал на клавиатуре нужные цифры.
Вновь нахлынула тоска. Обреченность окончательно обесточила.
— Смотри же!
Через пару секунд экран на панели ожил.
И я… увидел Лию.
В моем любимом красном пеньюаре…
– Мой мальчик хочет девочку? — жеманно просюсюкала она, глядя мне прямо в глаза.
Я вздрогнул так, что чуть не опрокинул установку с капельницей.
— Гони 10 золотых, и я твоя…
— Уймись, Лия, — услышал я голос Саши. — Если не хочешь, чтобы я рассказал Сержику.
— Мальчик — жадненький?.. Пусть будет 5 монет! Я нынче добрая, — фальшиво рассмеялась Лия.
— Иди домой, Лия.
— Что смотришь волком?! Неужели не хочется вкусняшку? Не ве-е-ю-ю, — по детски закартавила она…
Легкая картавость удивительно ей шла, позволяя наслаждаться ролью женщины-ребенка, которой все дозволено.
— Проспись, — оттолкнул ее Саша.
— Пьяный проспится, дурак — никогда. Может, ты голубой? Ась?! Не слышу, — уже откровенно юродствовала Лия.
И вдруг мгновенно, как не раз передо мной, она сбросила с себя пеньюар.
— Ну!.. Иди ко мне…
— Стер-р-р-ва! — Стиснув челюсти, я едва не раскрошил себе зубы и не расслышал реплику Саши.
— Ну, на что тебе монеты, а?! — Ее заколотило. — Баб в дом не водишь, шампанское не хлещешь… Мы с Сержем хоть хату новую справили, оделись, обулись, «Хайвей» в гараже, права скоро купим, — в такт каждой фразе исступленно стегала она пеньюаром воздух. — А ты?!! Золото — солить будешь?! Как бабка ваша всю жизнь в этом хлеву…
Мне удалось заглушить рыдание, впившись зубами в костяшки пальцев, но я вновь пропустил, что сказал Сашка.
— Я ж пошутила, — с трудом перевела она дыхание, а пальцы меж тем сомкнулись на ручке бабкатиного чугунного утюга. — Не посмеешь, Саш, — зашипела она. — Слышишь, отдай телефон…
Я услышал, как пошли ровные гудки. И следом — яростный замах утюгом…
Сашка упал как подрубленный, безмол вно.
Она натянула сарафан, в котором я ее увидел в тот страшный час, и тут же расцарапала себе плечо, затем с той же яростью оторвала бретельку.
Подобрав телефон и нажав на клавишу, она дико закричала, глядя с монитора мне прямо в глаза:
— Я убила его-о-о! Быстрее, Сержик, быстрей!!!
Картинка тут же исчезла, резонатор выскользнул.
Страшно раскалился от боли палец, будто в рану влили расплавленный металл — в отчаянии я, видимо, прокусил его до кости.
