На том ледяном экране, что слева, герой сидит в позе лотоса, закрыв глаза и сомкнув руки в области паха, — камера неторопливо облетает вокруг него, заставляя фигуру в кадре вращаться. Изображение на экране посередине: тот же человек, танцующий причудливый танец — он высоко вскидывает колени, в то время как его руки то взмывают кверху, то опадают вниз. В этом танце есть что-то индийское, а несколько фаз, которые одновременно видны в кадре, добавляют танцору сходства с многоруким индуистским богом. На третьем экране изображение более замысловатое: герой сначала распадается на сотни одинаковых фигур, а затем все фигуры собираются в одну, и когда это воссоединение происходит, на лбу фигуры ярко вспыхивает третий глаз, глядящий на зрителя, то есть на меня, одновременно с любопытством и с жалостью.
— Любите видеоарт? — слышу высокий мужской голос у себя за спиной.
Обернувшись, я вижу Паоло Рамбана, который неслышно вошел в кабинет. Лет шестидесяти с лишком, невысокого роста, с крупными чертами лица и бронзовой ухоженной кожей. Он не просто стоял — он позировал, поглаживая рукой с двумя перстнями свою бородку-готи и высокомерно изучая меня сквозь очки с черепаховой оправой.
Паоло представлял собой поистине впечатляющее зрелище. Костюм темно-пепельного оттенка, с золотой расшивкой по рукаву, высокий воротник рубашки, прикрывающий все горло, которое обхватил пестрый галстук, заколотый бриллиантовой брошью. Из-под укороченных по последней моде брюк выглядывали полусапоги на высоком каблуке из зеленой крокодиловой кожи. Запах его парфюма был довольно насыщенным и тут же наполнил кабинет атмосферой роскоши и высокой моды.
Я поднимаюсь с кресла и пожимаю его руку — вялое рукопожатие, которое он быстро прерывает и театральным жестом указывает мне на мое место. Сажусь. Рамбан занимает место напротив, закинув ногу на ногу, и с минуту смотрит куда-то поверх моей головы. Терпеливо жду продолжения.
— Итак, Золтан… — он говорит медленно, растягивая слова, будто знает огромную цену каждого. — Я слышал, вы с блеском прошли первый этап собеседования. Очень рад за вас.
— А можно вопрос, господин Рамбан?
— Просто Паоло.
— Хорошо. Паоло, кто автор этой потрясающей инсталляции?
Рамбан приподнимает бровь. Он явно ожидал другого. Что-нибудь про кислоту, или медитацию, или пустой конверт. Но еще во время своих художественных медитаций в Нагаркоте я принял решение, что в моменты нахождения внутри корпорации, буду «доверяться ветру», что и продемонстрировал только что Рамбану. Кажется, ему это понравилось. Он позволил себе полуулыбку и наградил меня вежливым кивком головы.
— Это мое творение.
— Серьезно?
— Ну да. Я возглавляю креативный отдел огромной медиакорпорации. Видеоарт — вполне закономерное хобби в моем случае.
Воцаряется небольшая пауза, Рамбан опять смотрит куда-то поверх моей головы, будто позабыв про меня. Спустя пару минут он снимает очки и устало трет переносицу.
— А теперь, если позволите, Золтан, я задам вам несколько вопросов.
Я тут же восстанавливаю в памяти свое липовое CV, но, как выясняется вслед за этим, мне эта информация не пригодится.
— Как вы думаете, Золтан, почему одни люди добиваются в жизни успеха, а другие — нет?
— Думаю, речь идет сразу о нескольких факторах: наследственность, свойства характера, талант, в конце концов.
— Разумеется, — кивает он, водружая очки обратно. — Но есть нечто более важное. Просто одни люди хотят этого, а другие не хотят.
— Разве не все люди хотят быть богатыми и знаменитыми? — я не могу понять, к чему он ведет.
Рамбан отмахивается от моего вопроса, продолжая своим фирменным скучающим тоном.
— Деньги и власть — это лишь инструмент.
— Инструмент для чего? — не унимаюсь я.
— Для создания реальностей. Тех реальностей, в которых нам нравится жить.
— Вы используете слово «реальность» во множественном числе…
— Так и есть. Было бы скучно жить всего в одной реальности, не правда ли? Наш разговор — это одна из реальностей. Когда беседа завершится, начнется другая реальность — и для вас, и для меня. Однако правда в том, что мы сами создаем эти реальности, но многим людям, почти всем, кажется, что реальность, в которую они заключены, — это данность, предопределенность и неизменность. Вы понимаете, о чем я?
