Кто… в самом деле, пригласил сегодня Шелонова?
Ф а д е е в. Никто его не приглашал.
С м е л я н с к и й. Интересное дело.
П о р т у г а л о в. Сашка Бронский давно говорит, что он провокатор!
Н и к о н о в (хмуро). Провокаторы так себя не ведут.
С м е л я н с к и й. Допустим, что сто пятьдесят человек бросят свои входные билеты… А остальные? Как заставить остальных?
П о р т у г а л о в. Провокатор или не провокатор Шелонов, таким не место на конспиративных встречах!
Ф а д е е в. Да дурак он просто! Себе на уме!
П о р т у г а л о в. Добренький ты человек, только как бы от этой доброты твоей!.. Нам иногда кажется, что революционеры прошлых лет не имели под ногами твердой почвы. Что они витали в облаках, занимались ребяческими конспирациями, которые лопались, как мыльные пузыри! А мы, — о, мы совсем другое дело!.. А мы совершаем те же ошибки! Где гарантия, что о готовящейся сходке уже не знают в жандармском управлении?
С м е л я н с к и й (Фадееву). Что с Овсянниковой?
Ф а д е е в. Скучает баба, конечно. Но о Гангардте ни слова. Мне кажется, ее дом…
С м е л я н с к и й. Если мы не будем иметь своих людей в их среде, мы, конечно, не обезопасим себя от предателей.
П о р т у г а л о в. По пьянке Шелонов признался Бронскому, что проговорился инспектору о симбирском землячестве.
С м е л я н с к и й. Д-да!..
Молчание.
У л ь я н о в. Каждый знает все о всех. Каждый находится со всеми в непосредственных отношениях. Общие квартиры. Частые сходбища. Случайные люди на них. Письма хранятся, и шифр их известен многим… (Никонову.) Что все молчишь?
Н и к о н о в. Так. Голова болит.
У л ь я н о в. Мне кажется, Шелонова бояться не нужно. Он на отшибе. От всех на отшибе. Есть такие. Но он случайный человек.
П о р т у г а л о в. А я предлагаю отлучить Шелонова! Объявить о предосудительности знакомства с ним!.. Сходка должна показать, кто реально правит университетом. Мы или инспекция! Но свою власть нам нужно проявить уже сейчас. Дабы каждый знал, что будет с ним, если он проигнорирует решение студенческого суда. А Шелонов… Он плюет на все! В том числе и на суд!
Н и к о н о в. Не знаю. Жестоко это. Не знаю!
У л ь я н о в. Я не согласен. Конечно, таким, как он, не место здесь, на таких собраниях, но разводить нечаевщину, не разобравшись, с налета…
П о р т у г а л о в. Да, с налета! Да, жестоко! Но иначе мы умрем раньше, чем начнем жить! Чем заявим о себе каким-то осязательным фактом! Иначе мы не поднимем университета!
Н и к о н о в. А реально ли поднять всех?
У л ь я н о в. Надо поднимать всех. Чем только?
П о р т у г а л о в. Чем?! Надо хоть немного знать человеческую природу!
Н и к о н о в. Средних людей большинство.
П о р т у г а л о в. Да! И страсти у них средние! Но всякого среднего человека можно вызвать на насильственный протест. Нужно или возбудить его до такой степени, чтобы он впал в пароксизм! Или вызвать в нем уверенность в успехе! Чувство безнаказанности, с одной стороны, и страх за ослушничество — с другой! Страх!
Н и к о н о в. Страх…
П о р т у г а л о в (обнимая товарища). Нас ведь мало, Паша! И нас убивают! Мы не можем иначе! Бронский не врет. Шелонов провокатор. Таких вообще ликвидируют.
У л ь я н о в. В том случае, когда уверены в предательстве. Но тот ли это случай?
П о р т у г а л о в. Мы… люди в какой-то мере обреченные, Ульянов. Возьмите своего брата, например. Он отказался от изучения своих членистоногих!.. У нас нет и быть не должно ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности. Ни даже своей жизни! Мы разорвали всякую связь с этим прогнившим миром, и если продолжаем жить в нем, то для того, чтобы его вернее разрушить!
У л ь я н о в. Разрушить мало.
П о р т у г а л о в. Разрушить — это очень много! И если для этого потребуется моя жизнь — я отдам ее. Тут же! Если жизнь кого-то другого — Шелонова ли, его, твоя, например, — возьму! Без колебаний!
С м е л я н с к и й. Он прав. Суровые для себя, мы должны быть суровыми и для других.
Н и к о н о в. Не знаю.
У л ь я н о в. Хочешь кружковой исключительности… Здесь принципы можно незаметно для себя подменить средствами!
