Как давно он не видел подобного пейзажа! Пенистая вода редкими накатами волн достигала его ботинок, и он с улыбкой отступал назад, чтобы вновь увидеть этот нескончаемый цикл. Затем делал шаг вперёд мало обращая внимания на то, что обувь уже намокла, и радуясь переменам, которые даже отдалённо не несли в себе тех неприятностей, что совсем недавно терзали его воспалённый мозг.
За его спиной, всего в трёхстах метрах, шумели джунгли. Нет, не те, что он когда-то в далёком детстве видел на старушке Земле или на Ари – где они ухоженные, растут ровными рядочками, лаская придирчивые взоры туристов. А совершенно иные – такие дикие, непредсказуемые, окружённые первозданным миром, откуда отчётливо доносился рык неведомого зверя, рыскавшего в поисках пищи среди непроходимых зарослей растительности.
Стив бросил округлый, отшлифованный до зеркального блеска камешек далеко от себя, ожидая увидеть выступившие на поверхности воды круги. Но, не дождавшись, оглянулся назад – туда, где в зарослях чащи его дожидалось убежище, созданное им и Мэг давным-давно, на всякий случай. Жаль, что случай подвернулся ему так скоро!
Он вернулся к капсуле. Та ещё не остыла. От неё веяло жаром, пахло калёным железом и ещё чем-то таким, что сразу не распознать. Наверное, домом. Зыбким напоминанием памяти об оставленном где-то на задворках космоса цивилизованном мире.
– Ангел, ты можешь перенести нас к убежищу? – обратился он к ИС, залезая внутрь аппарата.
– Энергоресурс ограничен, – сообщила она. – Капсулу следует спрятать. Нельзя, чтобы её обнаружили преследователи.
– Мне не донести Лию на руках, – сказал он. Спорить не хотелось. – Сколько ей осталось спать?
Стив откинулся в кресле и закрыл глаза. Он знал: она никуда не денется. Всё будет так, как ему нужно. Просто Ангел такая – поначалу треплет нервы, но затем сделает всё как надо.
– Может проснуться в любую минуту, – ответила Ангел.
Приборы ожили вновь. Она занялась выполнением его просьбы. Едва слышно засвистели двигатели. Капсула качнулась и оторвалась от земли.
ИС не стала закрывать её сверху, за что Стив ей был сильно благодарен. Так он себя чувствовал намного увереннее, да и дышалось легко – не то что в замкнутом пространстве. По бокам аппарата выросли коротенькие крылья, и он, убыстряясь, заскользил над поверхностью, набирая высоту.
Тёмной полосой под его днищем поплыли бесконечные джунгли. Некоторые из деревьев возвышались настолько, что их кроны приходилось огибать. Стив заметил, как внизу, перелетая с места на место среди растительности, мечутся птицы, а воздух наполнился поразительными ароматами красочных цветов, огромными площадями цветущими в верхнем ярусе сельвы.
Почва материка постепенно повышалась. По мере удаления от берега она становилась всё холмистее, и, когда капсула набрала достаточную высоту, он смог увидеть остроконечные вершины горных массивов, покрытые зелёной растительностью до самого верха, утопавшие в туманной дымке водяных испарений.
Летели недолго. Ангел не стала уводить капсулу слишком высоко. Там бы людям стало сложно дышать. Она вела её настолько низко, насколько позволял рельеф, скользя между гор, давая возможность насладиться чарующей картиной природы. Стив невольно привставал на ногах. Он хотел запечатлеть в памяти отдельные фрагменты пейзажа и дышал, дышал, дышал… Воздух был поразительно чист и ароматен – такой, что его хотелось есть ложкой, пить, словно воду, наслаждаясь его необыкновенным вкусом.
Капсула качнулась – пошла на снижение. Он с трудом узнал место, где они с Мэг в одиночестве бродили среди девственного леса, ища подходящее место для привезённого сюда комплекса убежища.
Стив вспомнил, как они смеялись, бросаясь друг в друга созревшими плодами. От их аромата они впали в неописуемый экстаз – вероятно, опьянев. Это было так здорово, так необычно, что даже сейчас, когда прошло столько времени, ему становилось плохо, а на душе скребли кошки. Он понимал, что всё произошедшее с ними тогда действительно теперь только было.
Наверное, именно сейчас, в этот миг он сумел осознать в полной мере – в миг, когда Мэг где-то далеко и её нет рядом, – насколько много друг для друга они всегда значили. Он задохнулся, покрылся испариной, поняв, что́ она должна была испытывать после его предательства. Ведь она тогда переступила через себя. Забыла о гордости, отбросила прочь маску сурового солдата. Забыла о холодной недоступности и, как сумасшедшая девчонка, потерявшая голову от любви, потащила его в кровать, наплевав на всё, что о ней потом будут говорить или думать. А он удирал, как последний трус, к другой – той, что сейчас безмятежно спит, ни о чём не заботясь, посапывая в соседнем кресле десантной капсулы рядом с ним.
