– Никак не пойму этот народ! – проворчал он. – Всего им мало.
– Что-то случилось? – поинтересовался Марсель.
– Жадность случилась. Как узнали о том, что сынков тарасовских больше нет, все подбивают меня отправиться на поиски их тайника, в котором они добро схоронили. И где я его найти должен? Эх…
Тимоха безнадежно махнул рукой и вздохнул. Историк мог понять обе стороны, но в этот момент у него были более важные дела.
– Нигде не могу Меланью найти, – пожаловался он. – Хочу спросить, когда Муса на ноги встанет.
– Так она в соседней роще – за травами отправилась. Сказала, что скоро вернется.
– Какая роща? Эта, что ли? – историк указал на деревья, которые росли всего в паре сотен метров от селища.
– Она самая.
– Тогда я сам схожу туда.
– Сходи, если так хочется, – пожал плечами мужик. – Небось не заблудишься.
Выйдя за пределы поселения, Марсель быстрым шагом направился к роще, но, подойдя ближе, с удивлением остановился. До него донесся чистый женский голос, который пел какую-то песню. Звуки были настолько прекрасными, что он некоторое время не мог поверить, что пела Меланья, – если бы он не видел ее, то мог бы предположить, что этот чудесный тембр принадлежал молодой красавице. Тем не менее сомнений не было: пела именно знахарка – подойдя ближе, историк увидел, как женщина, сидя на траве и поглаживая ее, словно хотела приласкать, то и дело прикладывала руки к груди. Поняв, что в очередной раз оказался невольным свидетелем какого-то таинства, Марсель медленно опустился на корточки и стал слушать. Слова песни были совершенно простыми и наивными – в них некая девица ждала любимого из похода и, не дождавшись, бросилась вниз со скалы. С тех пор скала носит ее имя. Несмотря на минорные ноты, чувствовалась в песне сила, из-за которой грустный смысл не казался таким уж грустным. Наконец, допев до конца, женщина поднялась и пошла по направлению к густым зарослям. Остановившись возле них, стала обрывать красные плотные соцветия и складывать их в наплечную сумку. Решив, что пора обнаружить свое присутствие, чтобы знахарка не подумала, будто он подсматривает за ней, историк сделал несколько шагов по направлению к ней.
– Ты очень громкий, – вдруг заявила Меланья, не оборачиваясь.
– Да? Хм… – смутился от неожиданности Марсель. – И давно ты меня заметила?
– Давно.
– Что ж, я и не думал прятаться.
– Знаю. Что ты хочешь от меня? – Женщина продолжала стоять к нему спиной, и историк мог только догадываться о том, какие чувства она испытывает.
– Нужно поговорить о Мусе.
– Тебе нужно – ты и говори. А я послушаю.
Судя по всему, Меланья не испытывала к нему симпатии. Вероятно, мавр успел рассказать ей что-то, что характеризовало его не лучшим образом. Может быть, это и хорошо.
– После того как мы закончим наше дело, Муса вернется со мной.
Помолчав пару секунд и не дождавшись ответа, историк продолжил:
– Так, во всяком случае, я думал раньше.
– А теперь?
– Теперь я начал в этом сомневаться.
– Почему?
– Да есть у меня парочка причин. Не хочу ходить вокруг да около. Ты любишь его?
– Это не твоего ума дело, – ровным голосом отозвалась женщина, а Марсель поймал себя на мысли, что готов начать горячиться. Взяв себя в руки, он постарался говорить спокойно:
– Моего, если это так. Муса ведь говорил тебе о том, что нас связывает?
– Говорил. – Меланья повернулась к собеседнику впервые за все время разговора и взглянула ему прямо в глаза. – И я не понимаю, почему он до сих пор верен своей клятве.
– Он человек слова, – осторожно заметил историк, обрадованный тем, что разговор пошел в нужном направлении.
– Он отплатил тебе сполна, – осуждающе покачала головой знахарка. – А ты? Что ты дал ему, помимо своей веры?
– А что я должен был дать ему?
– Хотя бы то, что обещал. Он мог стать тебе другом, а стал рабом твоим. Рабов много, а верный друг – редкость. И зачем я тебе это говорю?
Женщина грустно вздохнула и снова принялась собирать соцветия.
– Я обещал ему свободу, – напомнил Марсель.
– Сколько раз? Стоит ему выполнить твое задание, как ты тут же придумываешь еще одно, потом – еще. И так будет всегда. Когда же ты насытишься?
