– Почему ты не повиновался моему слуге?
– А должен был?
– Я так думал.
– Я и тебе подчиняться не должен, что мне твой слуга? – Историк решил придерживаться прежней стратегии, которая уже сослужила ему добрую службу, и говорить искренне.
– Забавно, забавно…
– Что именно?
– Речи твои так не похожи на местных.
– Чем же?
– Они – люди неиспорченные, в каком-то смысле наивные. Для них свобода – естественное состояние, так что, если ее отнять, они сначала даже не заметят этого. Это я про твоего друга говорю. Он ведь местный староста, если я не ошибаюсь?
– Ты противоречишь сам себе.
– Нисколько. Если человек не допускает мысли о том, что кто-то покусится на его свободу, он до последнего будет верить в то, что просто что-то не так понял.
– Странные речи для православного христианина.
– А много ли ты знаешь о христианстве?
– Достаточно.
– Даже так?
Марселю показалось, что в голосе собеседника прозвучало удивление, однако уже в следующий момент священник снова заговорил прежним тоном:
– Откуда же тебе, друг мой, известно о нас? На путешественника ты не похож. И, судя по всему, не жрец.
– Я любознателен.
– Это я вижу. А еще я вижу, что тебе здесь не место. Так кто же ты?
Это заявление не понравилось ученому. Он подумал, что слишком увлекся самолюбованием и впредь стоит быть осторожнее. Кирилл искусно сыграл на его самолюбии, выделив среди прочих, и теперь, по всей видимости, решил, не откладывая дела в долгий ящик, вывести его на чистую воду. Неужели он производил впечатление настолько глупого человека? Откашлявшись, Марсель представился:
– Меня здесь прозвали Баламошкой.
– Странное имя.
– Какое есть. И – да, я действительно не здешний, пришел всего год назад.
– А до этого? – Перемена в собеседнике не осталась незамеченной, и теперь голос из-под капюшона звучал озадаченно.
– Не помню, – пожал плечами Марсель. – Память напрочь отшибло.
– Ты знаешь, почему я попросил тебя остаться? – Получив необходимый объем информации, священник, похоже, расслабился и заговорил совершенно обыденным тоном.
– Потому, что я не такой, как все? – пожал плечами Марсель.
– Каждый из нас отличается от других, у Бога богатое воображение. Но еще меня заинтересовала твоя маска. Зачем она тебе?
– Шутки ради.
– Значит, ты не скрываешь лицо?
– Нет, конечно.
Сняв с себя изображение Велеса, историк предстал перед собеседником в своем истинном обличье и удивился, когда тот рассмеялся с довольным видом.
– Что так развеселило тебя?
– Сейчас увидишь.
Марсель с любопытством наблюдал за тем, как мужчина медленно повернулся к нему и, подняв руки, откинул капюшон. Под ним оказалась маска, скрывавшая большую часть лица. Видя нетерпение собеседника, священник усмехнулся и снял этот последний атрибут таинственности. В следующий момент историк даже зажмурился на секунду – Кирилл внешне оказался так сильно похож на него, что мог бы сойти за его брата-близнеца. Конечно, при более детальном рассмотрении между ними можно было найти достаточно различий, однако сходство было очень сильным. Присмотревшись, Марсель даже присвистнул от удивления: на правой щеке Кирилла он заметил такой же шрам, как и на своем лице.
– Поразительно, – прошептал историк и добавил, обращаясь к Кириллу, который с улыбкой смотрел на него:
– А что же, святой отец, у тебя на лице? Свой шрам я заработал, когда крышу чинил. Почему-то мне кажется, что ты такими делами не занимаешься.
– Ты прав. – Положив маску на стол, странник сразу стал похож на самого обычного человека, чем сильно порадовал Марселя. – К ремеслу я не приучен. Однако и священником был не всегда.
– Кем же ты был до инициации?
– Ого, – прищурился Кирилл. – Такие слова редко можно услышать от язычника.
Поняв, что сболтнул лишнее, историк поджал губы и сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Помолчав несколько секунд, священник понимающе кивнул и ответил на вопрос:
– Скажем так, в прежние времена я владел мечом лучше, чем кадилом.
– Наемник? Неужели? – Марсель был удивлен таким поворотом и теперь пытался по-новому оценить человека, который сидел напротив. – И почему же…
– Почему я решил изменить свою жизнь? Были на то причины. Но все это уже не важно. Главное – что я в конце концов пришел к Богу.
