– Это называется идолопоклонство, – заметил священник. – Богопротивное дело.
– Пусть так. Но это твой Бог, не их. Пока, во всяком случае. Впрочем, я понимаю тебя и не сомневаюсь в твоей искренности. Я уверен, что ты действительно хочешь спасти всех этих людей от геенны огненной. Так почему бы заодно и не поправить дела твоей церкви?
Кирилл ничего не ответил на эти слова, а только нервно забарабанил пальцами по деревянной поверхности стола. Было видно, что ему не нравилось направление, которое принял разговор, однако он никак не мог решить, стоит ли ему одернуть зарвавшегося собеседника или постараться переубедить его. С другой стороны, он понимал, что в таком случае придется врать и изворачиваться, а ему этого совершенно не хотелось. Общество Марселя оказывало на него странное действие – обычно самоуверенный, теперь он терялся и не мог собраться с мыслями. Проблема была в том, что этот странный человек был слишком хорошо информирован и нисколько не походил на своих соплеменников, с которыми Кириллу приходилось общаться прежде.
Сам странник родился неподалеку от того места, где находился сейчас. Он был сыном местного целителя, ведаря, как его называли в народе, и его захватили враги во время набега еще в раннем детстве. Он переходил из рук в руки, пока однажды не стал собственностью состоятельного константинопольского чиновника. К этому времени он уже был способен держать в руках оружие, к тому же отличался ловкостью и сообразительностью. Это, а еще знание языка росов и определило его дальнейшую судьбу. Привыкший подчиняться, он ни секунды не раздумывал, когда ему приказали биться с представителями собственного народа, когда те атаковали Византию. И, несмотря на то что война, по большому счету, была проиграна, его таланты не остались незамеченными. Он получил свободу и даже достиг определенного положения, так что к моменту судьбоносной встречи с человеком, приведшим его к Богу, он вполне мог позволить себе безбедную жизнь до конца своих дней. Однако у неба, как оказалось, были на него другие планы.
Проникнувшись христианскими идеями, Кирилл ужаснулся пролитой им крови и решил посвятить всего себя служению церкви, сделавшись самым верным ее последователем. До встречи с Марселем его вера была непоколебима – главным образом потому, что он, как ему казалось, знал ответы на все вопросы. Теперь же Кирилл был смущен, возможно, впервые за последние несколько лет. И дело было даже не в том, что его собеседник вел богохульные речи – нет, он был вполне почтителен и не сказал ничего, что можно было бы расценить как ересь. Но он, задавая вопросы, сам же на них и отвечал, зачастую даже говоря больше, чем знал сам Кирилл. При этом делал это как бы между прочим, словно речь шла о чем-то естественном и общеизвестном.
– Скажи-ка мне, друг мой, – обратился священник к собеседнику, который, допив напиток, поднялся, чтобы налить еще, – не хотел бы ты отправиться со мной к князю? Думаю, мы могли бы быть полезны друг другу.
– Что? – Марсель поперхнулся и постучал себя по груди, чтобы восстановить дыхание. – Ты хочешь, чтобы я сопровождал тебя?
– Да, именно так. Я вижу, что ты человек большого ума. Я тоже не глупец. Так почему бы нам не постараться вместе сделать этот мир лучше?
Прозвучавшее предложение в первый момент показалось ученому настоящим безумием, однако выглядело оно заманчиво. А что? Селище, конечно, – это хорошо, но не слишком ли быстро он смирился с тем, что закончит здесь свои дни? Не пора ли двигаться дальше? Перспектива увидеть собственными глазами древний Киев, окунуться в гущу событий, о которых он столько читал еще в бытность свою студентом, так сильно потрясла его, что он с трудом сдержался, чтобы не расцеловать собеседника. Однако ему удалось вовремя взять себя в руки, и Марсель, изобразив на лице сомнение, ответил:
– Мне нужно подумать. Хозяйство, сам понимаешь, к тому же я здесь человек нужный, без меня Михайло сложно будет.
– Кто это – Михайло?
– Наш староста, мы сейчас в его избе находимся, пока он снаружи топчется.
– Ах, тот… – Кирилл беззаботно махнул рукой. – Ничего, потерпит.
