— «Культурной революции».
— После «культурной революции», когда его выпустили из тюрьмы, он стал жить в нашей семье. Он был жестоко избит Красными Стражниками и начал слепнуть. Я стал его глазами. Он обнаружил, что у меня есть… талант… к его работе. Так много было уничтожено… столько потерь… Но когда с Красными Стражниками было покончено, некоторые сокровища были отрыты из земли или просто словно возникли из небытия, — и вот тогда-то его талант стал нужен всем. Храбрые люди прятали эти бесценные вещи. Нам нужно было составить каталог, чтобы спасти хотя бы то малое, что осталось от культурного наследия Китая. Чтобы они могли стать его глазами, он учил мои глаза.
У Ту Вэй Вонга были более теплые воспоминания о тех временах. Мао умер в 1976 году. Банда Четырех[8] была арестована. Это было началом конца тотальной власти Коммунистической партии, и по мере того как хаотичные экономические реформы и кровавая бойня в Пекине все больше расшатывали эту идеологию, открывались необозримые перспективы для людей, подобных Вонгу. А послушать этого хранителя с его историей о старике и мальчике, так получается, что страну спасут ученые зануды.
— Итак, вы абсолютно уверены, что один из колокольчиков — подделка?
— Подделка. Вне всякого сомнения.
— Это ужасно, — сказал Ту Вэй. Выражение его лица стало еще более мрачным. — Естественно, я получил заверения — прежде чем пожертвовать свои колокольчики, — что ваш музей сохранит в неприкосновенности мою коллекцию. А теперь вы предполагаете, что кто-то взял один из моих колокольчиков и подсунул вместо него подделку.
Лицо молодого человека посерело.
— Нет! Конечно, нет.
— Тогда что же вы предполагаете? Как он у вас пропал?
— Этого не произошло. Это неправда.
— Хорошо, что же случилось с моими колокольчиками?
Хранитель был очень храбрым и столь же глупым.
— Тот колокольчик был подделан еще до того, как попал в Пекин.
— До того?.. А-а-ах, теперь я понимаю. Вы полагаете, что в моей коллекции был изъян. Тем самым ее ценность снижается. И конечно, я понимаю, ее присутствие бросает тень на все ваше собрание. Если хранители Дворцового музея не сумели разглядеть подделку, так, черт побери, что же у вас за музей? Вы можете замять это в Китае и на этом успокоиться, но во всем остальном мире более высокие принципы. Что ж, мне очень жаль. Я приношу свои извинения за свое нёведение. Я заберу свою коллекцию, немедленно.
— Что? — Молодой человек задохнулся.
— Но предупреждаю вас, юноша, — теперь лицо Вонга совсем окостенело, — если я обнаружу, что подделка была сфабрикована вашими людьми, я доведу это дело до сведения высших инстанций.
— Нет, нет. Вы не поняли, сэр. Я не хочу сказать…
— Вы не можете держать подделку в музее в Пекине.
— Но мы не можем вернуть вашу коллекцию.
— А я, черт побери, всерьез собираюсь забрать ее. Я не позволю какому-то самодовольному хранителю трепать свое имя и вымарать его в грязи.
Потрясенный, юный герой рассматривал носки своих ботинок.
Английские часы, сделанные для императора цинской династии Сянь Фэна, монотонно тикали в углу. Прошло довольно много времени, прежде чем Ту Вэй вкрадчиво заговорил.
— Может быть, есть другой выход.
— Я не вижу…
— Поможет ли вам, если я обещаю никогда не бросать тень на репутацию вашего музея?
— Что вы имеете в виду? — спросил молодой человек довольно враждебно.
— Я не скажу ни единой душе. Это останется во мне.
— Но подделка…
— Если вы обещаете мне то же самое, может быть, при капельке везения, никто не заметит… Как я понимаю, никто, кроме вас, не заметил. Вы превосходный эксперт.
— Нет, нет, я очень заурядный эксперт.
— Превосходный эксперт, да еще такой молодой человек, как вы, — настаивал Ту Вэй. — Кто-нибудь еще заметил?
— Нет, — ворчливо ответил юноша. — Даже когда я сказал своему боссу, он заявил, что я ошибаюсь. Но это так ужасно, над нашей страной так долго издевались. Мы должны сберечь даже то малое, что осталось.
— Не берите в голову. С вашим боссом не будет проблем. В сущности, они все одурачены, что ставит вас перед определенной проблемой.
— То есть?
— Другие эксперты попадут в щекотливое положение, если всплывет, что либо они прошляпили вещь из моего вклада, или, что еще хуже, сели в лужу с самого начала. И особенно повергнет их в замешательство то, что вы, их подчиненный, обнаружили, что они заблуждаются. Это не очень-то хорошо для вас, не так ли?
