— После дождей… После дождей…
— Начнутся они когда-нибудь, эти проклятые дожди?
Вот что повторяли все.
А месяцы шли, и зной невыносимой тяжестью угнетал людей. Пылевые бури одна за другой налетали на палатки и шаткие навесы, валили их наземь, вырывали куски мешковины и в раскатах грома и вспышках молний уносились дальше. Дни тянулись за днями под тем же железным, добела раскаленным небом.
Люди чертыхались, потуже затягивали пояс, шутили и не сдавались, стиснув зубы и твердо решив переупрямить погоду.
И вот, после мучительного дня особенно удушливого зноя и пылевого вихря, он наконец обрушился на землю, этот благословенный потоп. Шум проливного дождя, хлеставшего по стенкам палаток и железным крышам хижин, казался людям сладчайшей музыкой, вызывал неистовое ликование. Они выбегали под дождь, приветствовали его громкими криками; закинув голову, открыв рот, глотали светлые капли; плясали, вопили, дурачились и промокали до нитки.
Олф сумасшествовал больше других. Он скакал и прыгал, обнимал Динни и Морри, сбросил с себя одежду и стал под ливень. Когда все палатки насквозь промокли и пришлось спать в мокрых постелях, все приняли это как веселую шутку. Утром сухой нитки ни на ком не было. А дождь все лил, лил, лил.
Водой наполнялись все водоемы, бочаги, колодцы. По каждой канавке несся ревущий поток; вода искрилась и поблескивала во всех впадинах почвы, и в низине, и в зарослях кустарника.
Когда разнеслась весть о дожде, люди хлынули обратно в Кулгарди. Старатели, рудокопы, агенты компаний и перекупщики — толпами прибывали с почтовым дилижансом, верхом, в фургонах и повозках. Россыпного золота становилось все меньше: всего несколько старателей в Мушиной Низинке еще добывали его понемногу; но в окрестностях уже столбили новые участки. Золотоискатели уходили по всем направлениям, держа путь на смутно голубеющие вдали кряжи и горные цепи.
Диннн продал участок, на котором работал вместе с Олфом Брайрли и Морри Гаугом, синдикату в Восточных штатах за две тысячи фунтов стерлингов и пакет акций. Он предложил товарищам купить лошадей и отправиться за двадцать пять миль к северу, ибо там он еще до засухи нашел несколько маленьких самородков.
Олф решил ехать с Динни; но Морри пожелал получить наличными свою долю от продажи участка. Ходили слухи о богатых залежах в стороне Маунт-Юла. Фриско сговорился с одним старателем, который знал дорогу туда, и Морри решил купить верблюдов и присоединиться к партии, отправляющейся к Маунт-Юлу. Таким образом, его содружество с Динни и Олфом Брайрли кончилось; он двинулся на восток, а его прежние товарищи повернули на север.
Только через два месяца начали они находить россыпь чуть не после каждой промывки и натыкаться на куски породы в отвале песчаника у подножия горного кряжа, где, как уверял Динни, он носом чуял золото. Однако он тщетно лазил в течение нескольких дней вдоль хребта, пока не набрел на место, где оказалось золото в крупинках. А затем среди выветрившихся валунов он увидел и залежь, прорезанную золотыми прожилками.
У Олфа дух захватило, когда Динни показал ему глыбу золотоносного кварца. Он едва мог поверить своему другу, утверждавшему, что пласт имеет десять футов в длину и даст, по-видимому, по десять унций с тонны. Это означало для Олфа осуществление всех его грез, сулило богатство и женитьбу на Лоре.
Они отправились к кряжу, застолбили участок и набрали целый мешок образцов. На другое же утро Олф поехал делать заявку и брать разрешение на разработку. Когда кругом бродит столько народу, медлить рискованно, решил Динни. Хотя, конечно, услышав новость, привезенную Олфом, все так и кинутся по их следам и подберут вчистую все россыпное золото.
Кулгарди сильно изменился за последние месяцы. Строительство города уже велось по плану, а вокруг расположились лагеря золотоискателей. На главной улице открылось четыре трактира; по обе стороны широкой пыльной дороги появились лавки и дома из гофрированного железа. Когда приезжали фургоны, улица кишела старателями и перекупщиками. Аукционисты орали с помостов, возведенных под открытым небом. Товары распродавались раньше, чем их успевали снять с верблюдов. Вести о каждой новой находке с быстротой молнии распространялись по лагерям, и тогда люди толпились вокруг палатки Билла Бенстида, которая служила одновременно и мясной и почтовым отделением, или спешили к холщовому навесу инспектора.
