Тишина печалила берег. Кривые сосны поскрипывали.
— Что с тобой сегодня? — спросил Танел.
— Ничего, — ответила Саале и движением плеча отстранила его руку, пытавшуюся обнять ее. — Помнишь, — спросила Саале, — что ты мне тогда сказал в городе, в кафе?
— Да, — ответил Танел сразу же. — Помню, конечно. Ты хочешь, чтобы я это повторил?
Парень был очень серьезным!
— Танел, — сказала Саале грустно, — но если мы поженимся и у нас будет ребенок?
— Вполне может случиться, — сказал Танел,
— И значит, я должна все время жить в страхе?
Но Танел не понимал.
— Бог меня обязательно покарает, — заверяла Саале. — Он может забрать у меня ребенка.
Говоря это, девушка боролась со слезами.
— И ты yжe заранее думаешь о таких жутких вещах! — рассердился Танел.
— Да, Танел, — призналась Саале.
Они расстались хмуро.
Саале была подавлена. И именно теперь, когда она осознала ценность жизни, Танел не сумел заглянуть в ее Душу.
И Саале подумала: любить не учат, каждый должен сам уметь любить.
После шторма похолодало, и море сделалось серым. Между засольным помещением и холодильником дул сильный ветер. На опустевшей территории цеха встречались редкие одинокие фигуры: какой-нибудь конторщик с бумагами в руке. Только один маленький мальчишка сидел во дворе на пустой бочке и бил по ней пятками. Как по барабану.
Паула встретила во дворе Саале, прошла мимо нее, но через несколько шагов остановилась, оглянулась и сказала!
— Слушай, иди сюда. Я тебе скажу что-то.
Саале обернулась и тоже остановилась. Но ни одна из них не сделала и шагу навстречу другой.
— Чего тебе? — спросила Саале.
В лице Паулы не было ни малейшей враждебности, скорее оно было грустным. Саале изумило, что у нее такие безутешные, пустые глаза и что она такая красивая.
— Мне нравится Танел, но Танел меня не любит, — сказала Паула просто. — Тогда я подумала, что он любит тебя. Но и тебя он не любит. Я слыхала, он говорил с ребятами, что хочет привлечь тебя на свою сторону. Чтобы ты отказалась от религии.
— Врешь ты, — оказала Саале снисходительно.
Паула улыбнулась и покачала головой.
— Я давно хотела тебе это сказать, да все случая не было. Ты не знаешь Танела. Он просто хороший парень… Со всеми одинаково добрый. Теперь я понимаю, что он и ко мне был только добр…
Саале, крепясь, зло смотрела в землю и ответила скупо:
— Я не верю, что Танел так сказал про меня,
— Спроси у него самого. — Паула улыбнулась, но не злорадно.
— Ты врешь! — крикнула Саале с гневом.
А в глубине двора сидел на пустой бочке из-под рыбы малец и колотил пятками по бочке.
«Врет она!» — повторяла про себя Саале в продолжение всего этого бесконечно длинного дня, стоя за разделочным столом, и по дороге домой. Но потом как-то незаметно, как бы сама собой, уверенность ее поколебалась.
Следовало поговорить с Танелом.
Вечером Кади казалось, что вместе с чаем и хлебом Саале глотает грусть. Кади поняла, что между молодыми людьми произошло бурное объяснение, но не сочла уместным давать непрошеные советы. А Саале казалось, что с сегодняшнего дня у нее опять начинается жизнь без завтра.
Когда пришел Танел, она спросила прямо, без всякого вступления:
— Ты не хочешь, чтобы я верила в бога? — Саале была слишком гордой и оскорбленной, чтобы сказать Танелу о Пауле.
Танел перестал свистеть.
— Нет, — признался он и внимательно посмотрел на Саале. Он догадался, куда она клонит.
— И ты надеешься, что я откажусь от веры? — спросила девушка.
— Тебя научили верить, Саале, — сказал Танел. — Будем откровенны.
Саале спрятала лицо в ладонях.
— Я люблю тебя, — сказал Танел.
Саале убрала руки от лица. У нее были невероятно злые глаза.
— Я люблю только бога, — сказала она гордо.
— Врешь! — воскликнул Танел.
— Нет.
Танел тряс ее, словно хотел вытрясти совсем другой ответ или привести Саале в чувство.
— Ты сама себе врешь! — кричал Танел. — Ты трусиха, Саале. Ты не осмеливаешься радоваться, любить, жить по-человечески. Ты не веришь людям, не веришь в добро. Ты боишься только своего злого, ревнивого бога!
— Отпусти! — прошептала Саале с болью и попятилась к своей каморке. — Ты хочешь, чтобы я выбрала между тобой и богом? Неужели ты действительно надеялся на это? — спросила она. — Уходи. И никогда больше не приходи. Мне не нужна твоя доброта.
