7. Почему я не родилась комодом? Старинным, древним, в который какая-нибудь молодая невинная девушка с тонкими, музыкальными руками складывала бы одежду, пропитанную её запахом. На мне лежали бы дорогие украшения, и я каждый день видел бы, как моя хозяйка переодевается, закрывая комнату на ключ, опасаясь, что за ней кто-нибудь подглядывает, не зная, что я постоянно наблюдаю за ней.
А когда вечерами она играла бы на фортепиано, я – старый комод – наслаждался бы звуками, вспоминая её мать, которая тоже когда-то была молодая, которая так же складывала в меня вещи и которая тоже наизусть знала Моцарта, Бетховена и Баха.
А потом, когда её отец привёл бы в комнату молодого человека, я попрощался бы со своей хозяйкой и запахом её юности. Может быть, меня оставили бы до следующего поколения, или отдали бы в комнату служанки, или выкинули бы на помойку из-за сломанного нижнего ящика. На помойке в меня бы забирались старые коты, или какие-нибудь бездомные в морозный день разломали бы меня на дрова и предали бы огню, согревая свои грязные, вонючие тела моим теплом.
8.Почему я родилась собой, стоящей на кладбище с ромашкой в руках?
Я выдёргиваю последний лепесток, который указывает мне на XXI-ый век, и я понимаю, что тебя не спасти. Или только делаю вид, что понимаю. Жизнь разделилась на два этапа: один— это жизнь, наполненная тобой, а второй. Я даже не знаю, как назвать этот этап — он сейчас. И он тоже наполнен тобой. Насколько разное наполнение.
Пустоты нет. Переполненность болью. Что я чувствую сейчас? Я понимаю, что мне нужно заново учиться ходить, есть, улыбаться, говорить, учиться заново жить. Почему я не могу вызвать у себя амнезию, вырезать кусок жизни и спокойно продолжаться? Или могу? (Единственная здравая мысль за последнее время). Задам этот вопрос себе позже. Сейчас слишком сложно.
9.Надо идти домой.
10.Платье в грязи— земля на кладбище сырая. Я иду к выходу и встречаю первых утренних «гостей». Они смотрят на меня с жалостью и интересом, рассматривая пятна на моём платье, мои уставшие глаза, мои ноги, еле передвигающиеся в чёртовых туфлях. Мне безразлично. Я тоже иногда смотрю на них пустым взглядом, тяжело поворачивая голову в ту или иную сторону. В основном мой взгляд направлен на землю, чтобы не споткнуться и не упасть.
Кого они видят во мне? Вдову? Старую, измученную вдову с изношенным лицом?Кого в ней вижу я?
Она на удивление спокойна. Она хорошо выглядит. Она уверенна. Она пахнет дорогим парфюмом. Её руки ухожены.
Я смотрю на её руки.
— У Вас, наверное, закончились салфетки?— с еле заметной улыбкой обращается она ко мне.
— Закончились. Можно я достану блокнот?
— Да.
— А потом я начала предполагать.
11. Твой последний день остаётся мне неизвестным.
Ты проснулась. Был солнечный, приятный день. Тебе захотелось скорее выбежать на улицу и бродить по дорогам в замечательном настроении, улыбаться прохожим и сочинять позитивные песни. Небо было голубое-голубое. Ты подумала о том, что никогда не видела такого неба.
Нет, не так.
Ты не спала всю ночь, поэтому ты не просыпалась. День оказался жарким, душным и противным. Он наводил лень и тоску. Всё как– то не заладилось. Настроение было грустное. Ты читала книгу.
Или всё было совсем по-другому? Был обычный день, как сотни других. Ты встала, умылась, сняла с себя пижаму с тиграми и надела джинсы и рубашку. Потом ты перекусила яичницей и побежала по делам. Общалась с какими-то людьми, шутила, что-то придумывала. Ты опоздала на автобус. Опоздала на встречу.
Может, всё было так?
12. Твой последний день остаётся мне неизвестным. Что ты делала, куда ходила, с кем говорила. Знаю, что ты была с ней.
С ней. Выстрел.
Выстрел.
Ещё один. Десятки выстрелов. Я ранена. Я расстреляна внутри. Она прекрасная, легкая, беззаботная. Такая же, как бабочки в коробке. Но она не безобидна. Она лишила меня последних минут с тобой. Бесценное время. За это я её так остро ненавижу. За её случайное нахождение с тобой. За то, что если бы тогда она не украла тебя, я смогла бы тебя спасти. Предприняла ли она что-то, что бы не допустить твоей смерти?
