69. Я выхожу на улицу. Вокруг так спокойно. Во мне так спокойно. Так хорошо. Гармония с состоянием природы. Идеальный летний вечер. В такой вечер мы обязательно бы гуляли в парке. Но сейчас я наполнена другим. Другим, не менее важным. Поворот. И — к цели. Невероятное ощущение — спешить к своей цели. Невообразимое удовольствие. Меня переполняет счастье.
Счастье. Я ничего не путаю?
Время летит. Вот — моя цель, она уже так близко.
На лице — улыбка.
В сознании — предвкушение. Осталось совсем чуть-чуть, и мне станет легче. Перестанет ныть голова. Я как больной, который торопится к зубному, где ему удалят назойливый зуб. Жертва моя, милая моя жертва. Во мне столько силы, столько красочных картин. Я уже представляю свою жизнь без неё, как я отомщу, освобожусь. И как удивительно быть свободной от тяжести! И если это навязчивая идея, и если меня назовут сумасшедшей, то я не буду спорить. Я освобожусь, и я не буду спорить.
Предвкушение. Стремление. Состояние восторга. Быстрый шаг. Я практически бегу. Спешу. Тороплюсь к своей цели. Быстрей. Быстрей. Не растерять бы по дороге эту лёгкость. Не замечаю прохожих. Не замечаю лиц. Вперёд.
Совсем скоро её не станет.
Во мне её не станет. Останешься только ты. Только наши минуты, только наше прошлое и настоящее, в котором ты будешь приходить ко мне.
Я во дворе.
Вот дом.
Подъёзд.
Лестница.
Быстрей.
Быстрей.
Этаж.
Звонок.
— Вы её убили?!
— Думаю, да.
70. Она открывает мне дверь. На её лице нет печали. На её лице нет скорби. Меня это сердит, но я не показываю ни ненависти, ни злобы, так как состояние предвкушения сильнее. Она удивляется моему приходу. Рассматривает мою стрижку.
— Здравствуй,— говорит она.
Я молчу. Вот — жертва. Достань нож. Режь. Руби. Убивай. Ненавидь. Разрывай на мелкие куски. Мсти. Танцуй ножом по её телу.
Нет.
Я испугалась?
Нет.
— Привет!— повторяет она.
Я молчу. Я смотрю на неё и понимаю, что я столько раз её убивала, что всё её тело в ранах, рубцах, шрамах и порезах. На её лице нет живого места, а только следы моей ненависти. Она безобразна. Уродлива. Она мертва. Она стоит, здоровается со мной и не знает, что уже безжизненна. Всё.
Финал.
Мне становится жалко её (моя минутная слабость).
Мне некого убивать. Я разочарована.
МНЕ НЕКОГО УБИВАТЬ.
— Привет! Ты что-то хотела? — спрашивает она.
— Да, хотела. Я хотела убить тебя.
Моя неизменная честность. Моя жертва (или уже не жертва?) должна знать, зачем я пришла.
Она улыбается и начинает что-то говорить в ответ. Совсем не отодвигается и не боится. Она думает, что я шучу. Я, которая сжимает в правой руке нож, острый как само время. Она думает, что я шучу. Дура.
— Успокойся,— говорит она мне.
Я спокойна. Я спокойна как никогда. В моей голове нет страха. В моей голове нет паники. В моей голове решение.
— Я передумала,— строго и спокойно говорю я ей, или, по большей части, себе?— Я передумала. Я дарю тебе жизнь.
Она морщит лоб, не совсем понимая, что происходит. А я чувствую свою силу и свою власть над ней. Я решаю, пойдёт она сегодня вечером чистить зубы или нет. Я решаю, пойдёт ли она завтра на прогулку. Я решаю её жизнь. Это делает меня выше. Она — моя раба. Я — господин. Я дарю ей жизнь. Может ли она оценить это?
— Благодари меня,— говорю я вслух.
— За что тебя благодарить? — равнодушно спрашивает она.
Я молчу. Я не буду её убивать. Я сделаю иначе. Я сделаю совсем по— другому. Прости меня, Голос, но я поступлю не так. Это решение появилось неожиданно.
Просто щелчок и всё. В моей голове переворот. За секунду пролетают картины её смерти. Я знаю, что я должна делать. Я должна просто рассказать то, что я испытала. То, как я жила. Я стану ненормальным маньяком, я изнасилую её своей болью.
Я смотрю ей в глаза. В её тёмные глаза. Я вижу, как расширяются зрачки — она слышит, что ей говорят мои глаза. Невыносимую правду. Страшное настоящие. Вот она — истина.
И если глаза — это зеркало души, то ей не повезло увидеть мою душу, измученную и искалеченную. Так мы стоим долго, пока она не отодвигается.
— Прекрати,— говорит она.— Не смотри на меня так. От твоего взгляда не по себе. Я думаю, тебе стоит уйти.
