— Для друзей, я думаю, — ответила блондинка. — Марти ненавидит пляжи, и его никогда...
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть выражение ужаса на ее лице.
— То есть.., если он существует, этот домик. — Она криво улыбнулась. — Но я никогда не слышала, чтобы Марти упоминал о каком-то домике!
— Ты не умеешь лгать, Вирджиния, — сказал я.
— Но я ничего не знаю о домике Марти! Рик, поверь. И пожалуйста, не говори ему, что я призналась про нас с Сэмми, ладно?
— Постараюсь, — великодушно обещал я. — Спасибо за виски, милочка.
Она встала с кресла и проводила меня до двери. В коридоре я остановился и окинул хозяйку взглядом, пытаясь понять, что же именно меня в ней смущает. И вдруг сообразил: костюм на ней был одного цвета с пеньюаром, в котором она меня встретила; и такого же цвета покрывало на кровати.
— Скажи, чем тебя привлекает этот цвет? — Я кивнул на ее рубашку.
Глаза девушки на мгновение потеплели.
— Я люблю такой цвет, — хрипло ответила она. — Он напоминает мне о море.
— В море?.. — поперхнулся я.
— Я люблю море, Рик. — Внезапная задумчивость в голосе каким-то образом снова превратила ее в маленькую девочку. — Знаешь, оно всегда такое.., свежее. И чистое!
* * *
Было совершенно очевидно: Брюс Милфорд — действительно преуспевающий агент. Потому что его секретарша выглядела предельно профессионально. К тому же она носила высший атрибут секретарского статуса — очки в тяжелой черной оправе.
Бронзовая табличка на ее рабочем столе гласила: ХИЛДА ДЖОНС.
— Вас ждут, мистер Холман, — улыбнулась она. — Точнее, заждались. Почему вы задержались? — На запястье секретарши сверкнули золотые часики. — Уже четыре тридцать...
Я подумал, что мое опоздание — не ее собачье дело. К тому же “женщина-компьютер” — не самый привлекательный тип женщины.
— Он стареет, — задумчиво проговорил я.
— Кто? Мистер Милфорд? — Глаза секретарши, увеличенные стеклами очков, с интересом взглянули на меня.
— Когда я заходил сюда в последний раз, на вашем месте сидела платиновая блондинка с интригующей внешностью, — доверительно сообщил я. — Что случилось? Говорю же, он стареет.
— Не правда, — промурлыкала секретарша. — Мистер Милфорд совсем не стар. Просто тогда дело росло, развивалось, и ему понадобилась девушка, умеющая печатать.
— Обязательно заведу себе секретарей, — пробормотал я. — И тогда, возможно, вернусь с достойным ответом.
Я поплелся в кабинет Милфорда, пытаясь сделать вид, что отвернулся от стола раньше, чем заметил самодовольную улыбку на лице секретарши.
Агент Роберта Джайлса немного обрюзг и потерял часть шевелюры, но в остальном выглядел тем же Брюсом Милфордом, которого я знал несколько лет назад. Его лицо херувима по-прежнему напоминало розовую гладкую маску, а яркие синие глаза все так же весело поблескивали.
— Садись, Рик. — Он указал на удобное кожаное кресло. — Давненько не виделись.
— Судя по твоему виду, ты богатеешь с каждой минутой, — заметил я, усаживаясь.
— Звонил Бобби и рассказал, как ты раскрутил его на крупную сумму, разбойник! — усмехнулся Брюс. — Но я ответил: разве это деньги для него, с его-то гонорарами?
— Тебе не удастся раскрутить меня на десять процентов от денег Джайлса, Брюс, — усмехнулся я. — Только подойди на расстояние вытянутой руки, и я закричу. Поэтому лучше помоги мне.
— Рик, детка, — проговорил он, качая головой, — ты знаешь, что я занимаюсь этим только из стремления помочь людям...
— Знаю, — кивнул я. — Твой альтруизм неплохо окупается.
— Очень остроумно, — улыбнулся Брюс. — Ладно, потехе конец, а, Рик?
— Думаю, она только начинается, — возразил я. — И по твоей вине. Почему ты направил Джайлса ко мне, дружище?
— Ну, Бобби одержим... — Милфорд пожал плечами. — Одержим своим видением... Стоит на своем, и, очевидно, любая попытка отговорить его бесполезна. Вот я и подумал, что следует пригласить профессионала, способного доказать бедняге, что все это — лишь плод его воображения. И кто же, кроме тебя, Рик? Детка, ты — лучший в своем деле!
— И уважаю киноиндустрию, — добавил я.
— Точно. Я так и сказал Бобби, — лучась добродушием, ответил Милфорд.
— Предположим, что Джайлс не страдает галлюцинациями и все произошло наяву, — предложил я. — Какую часть киноиндустрии мне придется уважать больше, а, старина?
